История мусора - [25]

В этих нищенских поселениях ютилось от пятидесяти до ста тысяч человек. «Клюкари» обрезками овощей и прочими органическими остатками откармливали там свиней и кроликов. Проходы между хижинами заполнялись всякого рода отбросами, которые тряпичники, а часто их жены и дети оставляли после сортировки и «перетряски» своего ежедневного урожая. Эти места заставляли содрогаться чистую публику, считавшую, что там кишат «плохие парни», «пропащие девицы» и настоящие преступники. Тревогу бюргеров прекрасно передают строки братьев Гонкуров из их романа «Жермини Ласерте»: «Потом дорога сворачивала к железнодорожному мосту; но чтобы добраться до него, нужно было пройти через поселок клиньянкурских каменщиков и тряпичников, пользовавшийся дурной славой. Жермини и Жюпийон старались как можно быстрей миновать эти сбитые из краденых досок постройки, откуда словно сочились притаившиеся там гнусности. Жермини боялась этих домишек: полулачуг, полуземлянок, — чувствуя, что в них ютятся все преступления — исчадия ночи».

В жилищах «клюкарей» меблировка и все хозяйственные приспособления взяты из какого-нибудь старья, откопанного во время их работы: тут и хромые столы с такими же стульями, и мятые кастрюли, и щербатые тарелки, и неполнозубые вилки. Трухлявое дерево и угольная пыль, извлеченные из подвалов, раскрытых после отъезда прежних владельцев, служат здесь топливом. Отчасти тряпичники питались остатками продуктов, которые добросердечные бюргеры, пекущиеся о незапятнанности своей совести, перед выбрасыванием в корзину тщательно заворачивали. Этим объедкам воздавали должное под алчущими взглядами одетых в лохмотья детей. Заботливые домохозяйки часто оставляли в особых пакетиках спитую кофейную гущу, каковую в каждой халупе заправляли в кофеварки, горделиво стоявшие на почетном месте. Полученный кофе здесь называли «мутной водицей».

В жизни «клюкарей» очень важное место отводилось алкоголю; красному вину, абсенту, полынной водке часто отдавался не только дневной заработок — сама душа; тут ценились и всякие адские смеси: «бритвенный горлодер», «адский пес», «дух-вон» — спиртовые настои на смеси перца горошком и гвоздики с добавлением серной кислоты, они прогоняли усталость, утихомиривали или, напротив, разжигали гнев. Ночные работяги с удовольствием посещали такие забегаловки, как «Кабачок папаши Бирона» в Клиши. Около 1900 года недалеко от площади Мобер в гостинице под вывеской «Ткни вилкой — не пожалеешь» можно было поесть за один су: клиент тыкал большой вилкой в котел, полный бульона, мешавшего разглядеть, что подцепляешь. Самые невезучие вытягивали кусок свиной кожи с остатками сала, везунчикам могла достаться половина бараньей головы.

Прекрасные деньки в тех местах закончились с началом больших маневров НВМ (habitations à bon marché), кампании дешевого жилищного строительства, предпринятой перед началом Второй мировой войны. В 1941 году вся эта зона самостроя была окружена полицией и по частям сметена с лица земли бульдозерами в течение трех дней. Ее эвакуация продолжалась весь период оккупации; большинство живших там цыган были депортированы. Из восьми тысяч семейств, проживавших там до войны, к 1944 году осталось только тысяча двести. Чуть позже на этих местах родились «завшивевшие рынки», которые позже переименуют в «блошиные». А жители отступят к окраинам, соорудив там свои бидонвили. Но миф о зловредной «зоне», как о месте, связанном с деструктивным беспорядком, останется в коллективной памяти. В таком понимании «зонник» — это общественный маргинал, тот, кому место где-то на городских задворках.

С ДВУХ СТОРОН ПРОЦЕССА: «ПОРЯДОЧНЫЙ ГОРОЖАНИН» И «КИЧЛИВЫЙ ТРЯПИЧНИК»

Во все времена тряпичникам приписывали всякого рода общественно значимые грехи и подвергали их разнообразным административным преследованиям. Как и нищих, их регулярно изгоняли из городов. В 1698 году был издан особый ордонанс, запрещавший им «слоняться по улицам и предместьям до восхода». Три года спустя д’Аржансон, ведавший городской полицией, удивлялся, что «невзирая на запреты, уже неоднократно звучавшие, некоторые тряпичники позволяют себе выходить из своих домов в полночь и бродить по улицам под тем предлогом, что им надобно собирать тряпье, что способно послужить причиною большинства случаев воровства как навесов, так и решеток вкупе с вывесками и даже благоприятствует вторжению в кухни и комнаты на первых этажах зданий, поскольку упомянутым тряпичникам не так трудно при посредстве своих крюков вытаскивать оттуда столовое белье и множество вещей, которые хозяева обыкновенно там оставляют». На этом основании королевский чиновник грозил тремя сотнями ливров штрафа и телесными наказаниями всякому тряпичнику или тряпичнице, которых застанут слоняющимися по городу до рассвета.

Накануне Революции Жак-Ипполит Ронесс рекомендовал использовать в жилищах специальные корзины, чтобы собирать в них и выносить отбросы и таким образом избавиться от тряпичников: «Прибегнув к помощи корзин, мы больше не увидим, как по улицам шастают все эти грязные тряпичники и собиратели праха, многочисленное племя лентяев и бродяг, столь опасных в таком городе, как Париж».