История моей юности - [37]

Казаки узнавали отца и весело кричали ему:

— Илья Петрович, с приездом, родной!..

Отец, помахивая фуражкой, раскланивался с ними.

Некоторые казаки даже подбежали к нашей повозке, стали обниматься с отцом, целоваться.

Такая теплая встреча станичников тронула меня.

Мы подъехали к покосившемуся, замшелому домишке деда Карпо. Отец стал расплачиваться с подводчиком.

Из ворот выскочила бабка Софья.

— Здравствуйте, бабушка! — сказал отец.

— Здравствуйте, родные! — старуха потянулась целовать нас.

— Милые мои, — расплакалась, она.

— Можно у вас, бабушка, остановиться на недельку? — спросил у нее отец. — Пока мы квартиру себе найдем.

— Ой, и о чем там спрашивать, — всплеснула руками добрая старушка. — И спрашивать нечего… Живите у нас сколько вам захочется.

— А Карпо Парамонович не будет возражать?

— У-у ты, боже мой! Да он рад без ума будет.

Пока отец разговаривал с бабкой Софьей, я внимательно оглядывал улицу.

Вот большой, крытый железом, дом Кодьки Бирюкова, а вот рядом с ним и наш бывший дом, в котором теперь живут Вохлянцевы… У меня тоскливо заныло сердце. Сколько милых воспоминаний связано с нашим домом. Такой он родной, близкий, и вот теперь в нем живут чужие люди… Глаза мои затуманились…

— Сашурка! — окликнул кто-то меня.

Широко расплывшись в улыбке, по улице бежал веснушчатый мальчишка.

— Хо! — закричал я обрадованно. — Коля!

Ко мне бежал один из друзей детства — Коля Самойлов.

Подбежав, мальчуган с радостным изумлением уставился на меня своими серыми глазенками.

— А где ж Кодька? — спросил я.

— Кодька-а, — протянул Коля, — в Усть-Медведице… Он там второй год уже учится в духовном училище… И вохлянцевы ребята тоже там учатся.

Вот, оказывается, почему не видно Кодьки. Учится. Меня это поразило. Никодим не был большим охотником до учения, и вдруг он в духовном… Чудеса!

— А Андрей Поляков где?

— Ну, Андрей-то тут… — сказал Коля, — Да и другие ребята тоже тут.

Он не спускал с меня восторженного взгляда.

— Совсем приехал, Саша? — спросил он.

— Совсем. Теперь никуда уже не поеду.

— А дом свой не отберете у Вохлянцевых?

Вопрос был коварный. С каким удовольствием я отобрал бы свой дом, но ведь это же невозможно.

— Нет, Коля, — вздохнул я. — Как же его отберешь? Ведь деньги-то мы с отцом растранжирили.

— А надо б отобрать, — сказал Коля. — А то они все, Вохлянцевы, такие задаваки… Ванька с Андреем, когда приезжают из Усть-Медведицы, так на нас и не глядят… Корчат из себя благородных. Подумаешь! Мы им собираемся морду набить.

— А Кодька тоже задается?

— Нет. Кодька не задается. Он с нами играет… А ты, Сашурка, тоже где-нибудь учишься?

Я смутился, покраснел.

— Фу ты, подумаешь, — с пренебрежением сказал я. — А чего мне учиться?.. Я и так все знаю… Я так читаю, — расхвастался я. — Я все книги про индейцев прочитал… Ты читал Майн Рида?

— Нет, — закрутил головой Коля.

— А Фенимора Купера?

— Н-нет.

— А Густава Эмара?

Бедный Коля заморгал, пораженный моей начитанностью.

— Н-нет.

— А Жюль Верна? — с горячностью наступал я.

— Нет.

— А про сыщиков Нат Пинкертона и Шерлок Холмса читал?

— Н-нет, — сконфуженно прошептал мальчик, совершенно ошеломленный и уничтоженный моим превосходством.

— Я и книги Вальтер Скотта читал, — стал перечислять я. — И Виктора Гюго, и «Пещеру Лехтвейса»… Да я и сам книгу написал про войну индейцев с казаками. Вот как-нибудь прочту ее тебе…

Коля посмотрел на меня с изумлением.

— Вот ты какой, — прошептал он почтительно. — Ты, наверно, пишешь красиво, с нажимом?..

Этот вопрос немного охладил меня.

— Да как тебе сказать, — с запинкой проронил я. — Ничего так пишу, но… подучиться писать лучше не мешает.

Коля обрадовался.

— А я, Сашурка, пишу, ух, как красиво!.. — сказал он, довольный тем, что хоть чем-то он может похвалиться. — Я учусь в третьем классе на пятерки… А по чистописанию все время мне ставят пять с плюсом… Хочешь, я тебя научу красиво писать?

«Тоже мне, учитель», — подумал я, но вслух ничего не сказал.

— А арифметику ты тоже знаешь? — спросил Коля.

— Есть чего, — самодовольно фыркнул я.

— А сколько семью восемь? — спросил Коля.

— Семью восемь? Семью восемь… Семью восемь… — Я вспотел. — Да черт его знает, сколько это семью восемь… Семью восемь, — шептал я, — это семь раз по восемь… семь да семь — четырнадцать… Да еще четырнадцать — двадцать восемь…

— Ну, чего ты, Саша, шепчешь? — весело рассмеялся Коля. — Семью восемь — пятьдесят шесть.

Я был поражен тем, как быстро считает Коля.

— А шестью семь? — спросил он снова, весьма довольный тем, что привел меня в замешательство.

Я было снова начал шептать, складывая в уме, но Коля, развеселившись, перебил меня.

— Да сорок два ж! — воскликнул он, — Да ты что, Саша, не знаешь таблицы умножения, что ли?

— Нет, — сконфуженно ответил я. — А это что такое?

— Неужели не знаешь? — изумленно спросил мальчуган. — Да ведь ее еще в первом классе изучают…

Я был окончательно посрамлен. Авторитет мой был подорван.

Опустив голову, я молчал. Мне было стыдно.

— Ну, ничего, — успокаивающе проговорил Коля. — Я тебе дам таблицу умножения, ты ее выучи… Это пустяки. За два дня ты ее выучишь и сразу будешь знать, сколько пятью пять и шестью шесть…