История моего брата - [6]
– Да!
– Ну, вы очень странный.
– Нет, я не странный, – холодно произнес я. – Если бы вы знали, к каким последствиям может привести одна-единственная буква… Ладно. Для чего вы меня искали?
– Говорят, вы знали Арзу Кахраман.
– Да!
– И даже вчера вечером были у них в гостях.
– Да, ну а вам какое дело?
Она протянула мне руку. Рука ее повисла в пустоте. Лицо ее вновь отразило растерянность, но она быстро овладела собой и сказала, что приехала из Стамбула работать журналисткой. Назвала одну из больших газет, которые я никогда не читал. Даже вознамерилась показать свое удостоверение. Я жестом остановил ее и спросил, что ей нужно. Оказалось, ей нужно, если это возможно, немного со мной поговорить.
– О чем? – спросил я.
На этот раз, уставившись своими черными глазами на меня, она растерянно сказала:
– Конечно же, об убийстве.
Я ответил, что об этом мне ровным счетом ничего не известно.
– Ну ладно вам, не бойтесь, я вовсе не из полиции, – усмехнулась она, – я только хотела задать вам несколько вопросов об Арзу-ханым. Я хочу узнать, что за человек она была и тому подобное. Вы же знаете, люди любят подробности.
Я сказал:
– Она была молодой. Люди считали ее красивой, она была здоровой, много смеялась, ее смех будил в мужчинах смутные сильные желания, но теперь она мертва. Это все.
Отступив на шаг, журналистка внимательно посмотрела на меня. Примерно минуту мы продолжали разглядывать друг друга, а затем она произнесла:
– Нет, какой же вы все-таки странный человек.
– Может быть, – сказал я. – У вас кончились вопросы?
– Это означает, что вы вежливо меня гоните?
– Я не знаю, что это означает. Я просто ответил вам.
Она замялась, не понимая, как ей поступить дальше. Лицо ее стало совсем растерянным. Наклонившись, она подняла большую сумку, лежавшую на земле возле ее ног. В этот момент я разглядел верхнюю часть девичьей груди, видневшуюся в широкий ворот блузки.
– Ну что, я тогда пойду, раз уж вы не приглашаете меня войти, – обиженно произнесла девушка.
– Я такого не говорил, – сказал я.
– Чего вы не говорили?
– Того, что я не приглашаю вас войти.
Тут лицо ее озарилось детской радостью.
– То есть я могу войти? – уточнила она.
Я сделал рукой подчеркнуто изящный жест, приглашая ее в гостиную.
Так в моем доме оказался пятый человек. Мы направились в гостиную, я впереди, она следом. Внезапно я заметил, что девчонка отстала, и повернулся. Она застыла на пороге и с изумлением смотрела на стеллажи.
– Ох, что же это? – простонала она.
– Дом, – заметил я.
– Что же это за дом?
– Ну, вот такой дом.
– Но это же не дом, это библиотека.
– Не бойтесь, я не заставлю вас стоять. Кресло и стул имеются, – сказал я. – А книжные колонны, которые стоят вдоль стен, на вас не упадут. Во всяком случае, пока я этого не захочу. Потому что колонны сложены с инженерным расчетом.
Я видел, что мне не удалось ее успокоить. Должно быть, она думала, не случится ли с ней чего-нибудь в логове этого чудака, дающего необычные ответы на обычные вопросы. На лице ее установилось именно такое выражение. То было не изумление, а взгляд, в котором светился вопрос – что ей следует делать? Может, уйти? Или остаться? Я сказал, что Арзу тоже поразилась обстановке, впервые попав ко мне.
Задумчивость тут же слетела с нее, а в глазах загорелось любопытство.
– Арзу что, сюда приходила? – спросила она.
– Да, – ответил я. – Она приходила ко мне днем и каждый раз оставалась чуть больше часа.
– И чем же вы занимались в этот час?
– Книжки читали. – Я почувствовал, что мой ответ слегка разочаровал ее. – Ой, нет, не верьте мне, – продолжил я, – здесь же не публичная библиотека.
Теперь она и вовсе не знала, что думать. Она пыталась ухватиться хоть за какую-то ниточку, но у нее ничего не выходило. Было ясно, что в голове у нее все перемешалось. Наблюдая за ее мимикой, я внезапно осознал, что любуюсь ее очень красивым лицом, лицом милой молодой девушки, на котором все отражается. Мне нравилось изучать ее растерянность, ее любопытство. Поначалу мне совершенно не хотелось, чтобы она сюда заходила, но сейчас…
– Хорошо. Раз уж Арзу-ханым приходила сюда не затем, чтобы читать книги, то тогда вы, наверное, гоняли чаи и болтали?
Стряхнув задумчивость, я ответил:
– Да. В этой деревне ей не с кем было разговаривать по душам, и поэтому она приходила сюда.
Должно быть, главным желанием девчонки было как можно скорее сделать карьеру в своей газете. Не будь в деле «клубнички», наш разговор, вероятно, не смог бы продолжаться. Было ясно, что мой рассказ вызывает у нее живейший интерес. Похоже, она начинала верить, что у нее нюх на сенсацию.
– Под тем, что вы лучше узнавали друг друга, вы подразумеваете…
Ей непременно захотелось, чтобы я сам завершил предложение и перешел к деталям, но я решил сбить ее с толку.
– Под тем, что мы лучше узнавали друг друга, – подыграл я ей, – я подразумеваю, что мы рассказывали друг другу разные истории.
Как я и рассчитывал, на лице ее вновь появилась растерянность, придавшая ей вид обиженной девочки.
– Иными словами… – Тут она замолчала. Кажется, она совсем не знала, что ей делать. Она вертела в руках блокнот и, скорее всего, собиралась уйти. В то же время ей хотелось разговорить меня. В конце концов, она подавила растерянность и спросила о главном:
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».