История меня оправдает - [7]

Нет необходимости опровергать здесь очевидные глупости, при помощи которых пытались запачкать мое имя Угальде Каррильо и его приспешники с тем, чтобы прикрыть свою трусость и свою бездарность, скрыть свои преступления. Но факты слишком очевидны.

Я не ставлю своей целью занимать судей эпическими описаниями. Все, что я сообщил, необходимо для более ясного понимания того, что я скажу далее.

Я хочу обратить внимание на две важные детали, на основании которых можно ясно судить о наших позициях. Во-первых нам было бы легче захватить полк, арестовать попросту всех высших офицеров на их квартирах, но эта возможность судить о наших позициях. Во-первых, нам было бы легче захватить полк, арестовать полк, арестовать попросту всех высших офицеров на их квартирах, но эта возможность была отвергнута по гуманным соображениям: мы хотели избежать трагических сцен и борьбы в семейных домах. Во-вторых, было решено не захватывать никакой радиостанции, пока не будет захвачена казарма. Такая наша позиция, редкая по мужеству и благородству, избавила граждан от большого кровопролития. Я мог с десятком бойцов занять радиостанцию и призвать народ к борьбе. В готовности народа можно было не сомневаться. У меня было последнее выступление Эдуардо Чибаса на СМКу, записанное на пленку, патриотические стихи и военные гимны, способные воспламенить даже самых инертных, да еще в такой момент, когда на улице слышался шум борьбы. Но я не захотел воспользоваться этим, несмотря на наше отчаянное положение.

Правительство упорно старалось доказать, что народ не поддержал наше движение. Никогда еще я не слышал такого наивного и вместе с тем злонамеренного утверждения. Подобными утверждениями пытаются доказать, что народ труслив, что он безропотно подчиняется диктатуре. Так можно договориться до того, что народ поддерживает диктатуру. Они не представляют себе, как это обидно для отважных жителей провинции Орьенте. Жители Сантьяго-де-Куба полагали, что бой между солдатами, и узнали обо всем лишь много часов спустя. Кто сомневается в храбрости, патриотизме и безграничной смелости непокорного и любящего родину Сантьяго-де-Куба? Если бы Монкада попала в наши руки, то даже женщины Сантьяго-де-Куба взяли бы в руки оружие! Много винтовок зарядили нашим бойцам сестры гражданского госпиталя! Они тоже сражались. Этого мы не забудем никогда.

Мы не собирались сражаться с солдатами полка – мы поставили задачу захватить их врасплох, разоружить их, обратиться к народу, собрать затем военных и предложить им отказаться от ненавистного знамени тирании и встать под знамя свободы; предложить им защищать великие интересы нации, а не мелочные интересы небольшой группы; повернуть оружие против врагов народа, а не против самого народа, среди которого их дети и родители; бороться, как братья, вместе с народом, а не протв него, как враги, которыми их хотят сделать; идти вместе ради достижения единственно прекрасного и достойного идеала, за который можно отдать и жизнь. Таким идеалом является величие и счастье родины. Тех, кто сомневается в том, что многие солдаты присоединились бы к нам, я хотел бы спросить: какой кубинец не стремится к славе? Какой дух не воспламенится, когда занимается заря свободы?

Военные моряки не боролись против нас, и нет сомнения, что они присоединились бы к нам несколько позже. Известно, что люди, принадлежашие к этому роду войск, менее всего симпатизируют тирании и что среди его представителей очень высок дух гражданского самосознания. Но что касается остальной части национальной армии, разве она стала бы сражаться против восставшего народа? Я утверждаю, что нет. Солдат – это живой человек, который думает, наблюдает и чувствует. Он также попадает под влияние мнений, верований, симпатий и антипатий, которые существуют у народа. Если вы спросите его мнение, он ответит, что не может сказать его. Но это не значит, что у него нет мнения. Он живет теми же проблемами, что и остальные граждане страны: добывание средств к существованию, жилищный вопрос, воспитание детей, их будущее и т.д. Каждый член его семьи – это неизменная точка соприкосновения между ним и народом, с настоящим и будущим общества, в котором он живет. Глупо думать, что раз солдат получает жалованье – довольно скромное - от государства, то он решил все свои насущные проблемы, которые диктуются его нуждами, обязанностями и чувствами как члена семьи и общественного коллектива.

Это короткое пояснение необходимо, ибо оно напоминает о том факте, над которым очень немногие задумывались до настоящего момента: солдат глубоко уважает чувства большинства народа. В период режима Мачадо в той мере, в какой росла к нему народная антипатия, буквально на глазах исчезла преданность армии, и дело дошло до того, что группа женщин чуть было не подняла восстание в казарме Колумбия. Но еще более ясным доказательством этого является недавний факт: в то время как режим Грау Сан-Мартина пользовался в народе наибольшей популярностью, в армии стали возникать многочисленные заговоры, поощряемые беспринципными военными в отставке и честолюбивыми гражданскими деятелями, однако ни один из этих заговоров не нашел отклика среди массы военных.