История любви одного парня - [87]

думаю, на этот раз он плакал.

– Я не так хорошо справляюсь. Я не знал, куда еще пойти, – теперь он смеется, крепко

зажмуривая глаза. – Как– то неубедительно звучит.

Он пришел ко мне.

– Нет, – я приближаюсь к нему, покачиваясь, достаточно близко для прикосновения, если

захочу проверить его везде и убедиться, что он в порядке. – Что случилось?

Себастиан пристально смотрит на наши ноги. Он в бутсах для помещения, и я уже люблю

их на нем. Это черный Adidas с оранжевыми полосками. У меня такие же потертые кеды. Пока он

раздумывает над своим ответом, я представляю, как наши ноги двигаются в танце, или наши

ботинки стоят рядом друг с другом у входной двери.

Мой мозг – предательская зверюга. Он моментально переключается с «Блин, там сидит

Себастиан» на «Счастливо женатая парочка».

– Я разговаривал с родителями, – произносит он, и мир останавливается со скрежетом.

– Что?

– Я не открывался, – тихо отвечает он, и даже услышав подобное откровение, мои ноги

готовы подогнуться. – Но я предположил.

Показав жестом, что мы обойдем дом на задний двор для уединения, я разворачиваюсь, и

он следует за мной.

Я бы хотел описать, что происходит в моей груди, когда я чувствую его руку, скользящую

в мою, проходя мимо решетки с плющом вдоль гаража. В моей крови вечеринка, буйная и

возбуждающая. Она вибрирует на моих костях.

– Ничего? – спрашивает он.

Я опускаю взгляд на наши руки, так похожие по размеру.

– Я не знаю, на самом деле.

Голос Отэм проталкивается в мою голову: Будь осторожен. Я перемещаю голос на первый

план, но не позволяю ему отпустить мою руку.

Мы находим место под маминой любимой ивой и садимся. Трава все еще влажная от

разбрызгивателей, но я не думаю, что кого– то из нас это волнует. Я вытягиваю ноги, и он тоже,

прижимаясь всей длинной своего бедра ко мне.

– Что сначала? – спрашивает он, уставившись на наши ноги. – Мои извинения или моя

история?

Его извинения?

– Я не знаю, догонит ли мой мозг это.

– У тебя все нормально…. было нормально?

Я издаю короткий сухой смешок.

– Насчет нас? Нет. Вообще.

– И у меня тоже.

Я считаю свой пульс. Один, два, три, четыре. Птица пронзительно кричит над головой, а

ветер шуршит в листве. Это дерево всегда напоминало мне мистера Снаффлепагуса из « Улицы

Сезам». Неуклюжее, ненавязчивое и ласковое.

– Я расстался не потому, что залез на тебя, – произносит он.

– Я знаю. От этого стало бы только хуже, мне кажется.

Он поворачивается, обхватывает мою шею двумя ладонями, чтобы я смотрел в его глаза.

– Прости.

Его ладони очень теплые, и они дрожат. Я прикусываю губу, чтобы не сорваться.

Себастиан приближается, неуклюже, не прерывая зрительного контакта, даже когда его губы

соприкасаются с моими. Я даже не думаю отвечать. Я просто сижу так, с распахнутым от шока

ртом.

– Я тоже люблю тебя, – он снова целует меня, на этот раз дольше. На этот раз я отвечаю

ему.

Я отстраняюсь от него, потому что, возможно, мне нужно немного посходить с ума,

согнуться и вжаться лицом в свои ладони. Безусловно, этот момент проходит именно так, как я

хотел во всех повторяющихся фантазиях. Но внутри очень много рубцов, и я не уверен, как и

смогу ли начисто избавиться от них рядом с ним, внимательно наблюдающим за мной. Мне нужно

как минимум полчаса на то, чтобы разобраться, как реагировать на то, что он сказал, что немного

важнее, чем потянуть его на себя и уложить поверх на лужайке.

– Мне нужно минуту, чтобы осмыслить все, – произношу я. – Расскажи, что произошло.

Он кивает с горящими щеками.

– Ладно, значит, помнишь того парня, Бретта, которого обсуждали мои родители? –

спрашивает он. – Когда мы подслушивали их?

Тот парень, который вышел за своего парня, и мать Себастиана больше беспокоило

состояние его родителей.

– Ага. Помню.

– Он со своим парнем переехали из Калифорнии в Солт– Лейк– Сити. Кажется, там

разыгралась какая– то драма в приходе насчет этого, – Себастиан переворачивает наши руки,

проводя по моим сухожилиям своим указательным пальцем. – Так ничего?

– Думаю, нет, – смеюсь я, потому что голос дает петуха, но я даже не думаю смущаться

из– за этого.

– Ну, он вернулся обратно, и мои родители обсуждали это за ужином. Мои бабушка с

дедом тоже были там, – он смеется и смотрит поверх меня. – Я выбрал неудачное время для

подобного, знаю, но это в каком– то роде был…камин– аут.

– Если можно так сказать.

Он снова смеется.

– Итак, ужин, они обсуждали Бретта и Джоши, а я просто отложил приборы на стол и в

упор спросил их, что бы случилось, если бы один из нас оказался геем.

– Так и спросил?

– Ага, – он кивает и продолжает кивать так, будто едва верит в это. – Мне было плохо

последние несколько недель. Я не знаю, мог ли вернуться к мысли, что все само рассосется. Я

перепробовал все гипотезы на себе, как например, что если ты уедешь отсюда, перестанут ли меня

привлекать парни? Смогу ли я однажды жениться на ком– то таком, как Манда? Но, правда в том,