История лица. Мастерская физиогномического психоанализа - [14]

Андрей Еременко

…Его противник, Еременко Андрей Иванович, командующий Сталинградским фронтом обладал широкой и достаточно мощной челюстью. Лицо – ближе к среднему типу, но тяготеет к округлому, очень хорошо выражены «желваки», отчего широкая челюсть кажется еще более мощной. Тем не менее, назвать ее «треугольной» и «тяжелой» нельзя. Способности упереться, маневрировать, искать любые зацепки и в тоже время не поддаваться слабости во время Сталинградской битвы у генерал– полковника Еременко проявились сполна. Надо отдать должное Сталину, он вовремя назначил далеко не своего «фаворита» генерала Еременко на этот «убийственный» участок. И не прогадал. Еременко умел, как никто другой, выживать в обороне и осаде, доверяя своим природным задаткам, отточенному военному профессионализму и мощной воле, закаленной самой жизнью. Даже прижатый к кромке Волги, Еременко будет продолжать сопротивляться, непрерывно маневрируя оставшимися резервами, нанося во фронт наступающему противнику «точковые» контрудары. Какая-либо схема над ним не довлела. Ему приказано было выжить.

…Средне-облегченнная, но широкая челюсть была и у Михаила Илларионовича Кутузова. Не правда ли, похожи «кармические» сценарии у фельдмаршала Кутузова и генерала Еременко? Внимательный физиогномист, правда, тут же отметит, что волевые «желваки» и сама челюсть у Еременко чуть «представительнее». И все же они сходятся в одном: оба отличались превосходным умением маневра и необыкновенным чувством ситуативной реальности, которое корнями уходило глубоко в их генетическую жизнестойкость. Оба они в критических ситуациях принимали решения отнюдь не «по плану», руководствуясь профессионализмом, чувством долга и хорошо наработанной внешней обратной связью.

…Исаак Ильич Левитан, «художник печального пейзажа» обладал выраженной долихоцефалией, высоким лбом, огромными впалыми глазами и удлиненной, но узкой челюстью. В итоге – чувствительный невротический психотип, склонный к ипохондрии. Мало кто знает, что в припадке хандры Левитан два раза стрелялся, но остался жив. И если к чему-то привязывался душой, то оставался верен до последнего дыхания. Он очень мало ездил за границу, вопреки тогдашней моде, зато пешком, с удовольствием, и с печалью в душе и сердце, бродил хуторами и селами средней России. У него так никогда и не будет семьи. Он умрет от сердечной недостаточности, не дожив до сорока лет.

…У Юлия Цезаря удлиненное худощавое лицо, с легкой треугольной челюстью. Он был весьма впечатлительным, невротичным, но благодаря наработанной железной воле (а тому свидетельство чрезвычайно сильно развитые «желваки» и мышечные «тяжи» по низу щек!) сумел даже свои недостатки превратить в достоинства. Скажем, ту же тревожность и мнительность «перековать» в отчаянную смелость. Высокая чувствительность не раз выручала его в жизненных перипетиях, и даже момент своей смерти он предчувствовал, хотя и не пожелал защищаться. О точности и молниеносности ударов диктатора и полководца Юлия Цезаря до сих пор ходят исторические легенды. «Трудно сказать, осторожности или смелости было больше в его военных предприятиях» – это фраза древнего историка Светония, из его «Жизни двенадцати цезарей». А вот еще одна, не менее показательная: «Здоровьем он отличался превосходным: лишь под конец жизни на него стали нападать внезапные обмороки и ночные страхи, да два раза во время занятий у него были приступы падучей». Как видим, генетической силы противостоять стрессам все же не хватало. К слову, у Нерона, челюсть очень широкая и весьма мощная, потому даже в последние несколько дней своей жизни, когда стало ясно, что сенат и армия приговорили его к смерти, этот чудовищный тиран не терял своего высокомерного оптимизма. «Какой великий артист погибает!» – произнося перед вырытой могилой эти слова, он все еще надеялся на чудо.

…Александр Васильевич Суворов по физиогномическому типу весьма близок к Юлию Цезарю. Смелости и воли ему было не занимать. Напористости также. Плюс врожденное чувство поиска слабых мест у противника. Как известно, крепость Измаил бралась отнюдь не психической атакой и бессмысленным забрасыванием рвов и бастионов трупами своих солдат. Но вот невнимание к своей особе при венценосном дворе великий полководец переживал очень болезненно. Челюсть у него была весьма выпяченной, и потому сдерживать себя в поклонах и реверансах он долго не мог. А то бы с него получился очень дельный придворный интриган. И еще деталь – она хоть и узкая, но сильно удлиненная и напоминает колун. То есть, опять-таки, найдя слабину у противника, раскалывать его подобно лому. При своей узкой челюсти, Суворов психологически должен был бояться боковых фланговых ударов и потому предпочитал наносить их самолично на упреждение. Но чаще всего после стремительного марша шел просто в лоб под завесой сверхплотного артиллерийского и ружейного огня в «штыковую». Суворова боялись.

…Очень мощные, тяжелые с треугольным выступом, широкие подбородки у двух знаменитых советских полководцев: маршала Жукова и маршала Конева. Плюс чрезвычайно сильно выставленная вперед нижняя челюсть. Как орудия большого калибра. Отступать у этих военачальников получалось плохо (окружение под Вязьмой в начале октября 1941 четырех армий Западного фронта, командующий Конев едва не стало причиной его ареста, Жуков его сменил, но в итоге немцы вплотную подошли к Москве), а вот идти и крушить, не взирая на громадные потери – лучших «флагманов» не сыщешь. Тем не менее, зная о стиле командования своих «бронебойных» подопечных, осторожный и мудрый Сталин для решающего обхвата Сталинграда подберет профессионально более гибких в стратегии и тактике командующих: Ватутина, Еременко и Рокоссовского. А для надежности «координатором» поставит опять же не Жукова, а Василевского, который и разрабатывал операцию. Зато Иван Степанович Конев (1-й Украинский фронт) и Георгий Константинович Жуков (1-й Белорусский фронт) возьмут Берлин раньше союзников, опять же, без оглядки на потери в самый канун войны. Выполняя приказ Сталина.