История Крестовых походов - [7]

Граф Роберт Фландрский, сын упомянутого выше Роберта, ходившего ради отмаливания своих грехов в Иерусалим, легко нашел воинов в стране, где междоусобия были нормой и где народ воодушевлялся массой паломников, вернувшихся из Святой земли. Граф истощил вконец свою казну, но зато приобрел славу неустрашимого рыцаря и прозвище Копье и меч христиан.

Стефан, граф Блуа и Шартра, богатейший владетель, имевший столько же замков, сколько дней в году, также взял Крест. Это был князь красноречивый и умудренный науками, что считалось редкостью. Но, чересчур изнеженный воспитанием и богатством, он пренебрегал рыцарскими упражнениями и прелесть спокойной жизни предпочитал военным опасностям.

Этим четверым вождям также сопутствовала масса рыцарей и знати, среди которых были такие отважные воины, как Роберт Парижский или Одон, епископ Байе, дядя герцога Нормандского. Большая часть их везла с собой жен, детей и обширный багаж.

Движение французских крестоносцев не могло оставить равнодушными итальянцев. Первым среди них подал голос Боэмунд, князь Тарентский. Выходец из нормандских завоевателей Апулии и Калабрии, сын неутомимого Роберта Гискара, он не уступал отцу ни в мужестве, ни в коварстве. Внешность его и привлекала, и поражала: рост Боэмунда на целый локоть превышал самых высоких из его рыцарей, а голубые глаза князя сверкали то гордостью, то гневом. Когда он говорил, казалось, слушаешь оратора, когда вступал в битву, – выглядел богом войны. Превосходно владея собой, он умел таить хитрость политика и скрывать обиду, если немедленное мщение было невозможно. Все, что могло служить его замыслам, казалось ему справедливым. У отца наследовал он свойство считать врагами тех, чьи богатства и сила возбуждали зависть, и тут его не могли удержать ни страх Божий, ни людское мнение, ни собственные клятвы. Следуя за Гискаром в войне против Алексея Комнина, он отличился в нескольких сражениях, но был лишен наследства, вследствие чего объявил войну своему старшему брату Роджеру и уже было отвоевал у него княжество Тарентское, когда услышал о подготовке похода на Восток. Не мысли о Гробе Господнем зажгли Боэмунда; поклявшись в вечной вражде к византийским императорам, Он радовался при одной мысли, что станет проходить через их державу с войском; и уверенный в своей фортуне, он надеялся приобрести царство еще до прибытия в Иерусалим. Армию Боэмунд набрал быстро. Никто лучше его не мог скрыть честолюбие под маской преданности вере. Набожнейшим из ратников он твердил о защите религии; перед остальными восхвалял славу и богатство, увенчающие их подвиги. Когда солдаты провозгласили его вождем, он для виду отнекивался, словно колебался принять это звание; тем более всеобщим стал восторг, когда он дал согласие. Не мешкая, новый вождь отплывает к берегам Греции, имея десятитысячную конницу и в два раза превосходившую ее численность пехоту. За ним следуют наиболее прославленные рыцари Калабрии, Апулии и Сицилии, в числе их – племянник Боэмунда, легендарный Танкред.

Хотя этот рыцарь и принадлежал к фамилии, где честолюбие было наследственным, он не имел более сильной страсти, чем желание биться с врагами Христа. Набожность, поиск славы защитника веры и еще, может быть, дружба с Боэмундом вели его в Азию. Современники изумлялись его романтической гордости и благородству, исполненному суровости. Он служил лишь добродетели и иногда красоте. Чуждый соображений политики, он не знал других законов, кроме религии и чести, и за них был готов отдать жизнь. Летописи рыцарства и поэзии, соединившись для его прославления, сумели воздать ему равные похвалы.

К этому времени поднялись и крестоносцы Южной Франции. Они выступили под руководством упоминавшегося выше Адемара де Монтейля и Раймунда, графа Тулузского. Епископ Адемар в качестве папского легата был как бы духовным вождем похода. Его увещевания и советы много способствовали установлению порядка и дисциплины в войске крестоносцев. Священник, облаченный в рыцарские доспехи, он представлял образец христианских добродетелей, а в сражениях часто являл образец мужества.

Раймунд, соратник Адемара, некогда бился в Испании рядом с Сидом и одержал не одну победу над маврами под начальством Альфонса Великого, отдавшего за него дочь Эльвиру, которая нынче вместе с сыном сопровождала супруга. Его обширные владения вдоль Роны и Дордони, равно как и подвиги против сарацинов явно выделяли его среди других вождей. Годы не погасили в графе Тулузском огня и страстей юности: вспыльчивый и резкий, характера гордого и непреклонного, он стремился каждого подчинить своей воле. Византийцы и сарацины хвалили его неустрашимость; подданные и соратники ненавидели его упрямство и жестокость. Отправляясь в поход, Раймунд не предполагал, что навеки прощается с родным краем, которому предстояло стать ареной борьбы под знаком креста против его собственного семейства.

Раймунду и Адемару сопутствовало многочисленное дворянство Гаскони и Лангедока, в том числе графы Руссильонский, Оранский, де Фуа и д'Альбре, виконты Кастильон и де Тюренн, а также епископы Орана, Лодева и Толедо. Войско Раймунда, насчитывавшее до ста тысяч крестоносцев, переправилось через Рону у Лиона и, пройдя Альпы, Ломбардию и Фриуль, направилось к пределам Византии.