История крестовых походов - [18]

Великое крестоносное войско

Уже в Клермоне, на следующий день после своей великой крестоносной проповеди папа Урбан получил известие, что Раймунд Сен-Жилльский, граф Тулузский и маркграф Прованский, примет участие в походе против неверных. Этот Раймунд был чрезвычайно богат, ревностно привержен к церкви, деятелен и предприимчив, правда, при этом легко склонен к зависти и недоброжелательству, особенно впоследствии, когда, намереваясь сделать завоевания на Востоке для себя лично, он встретил умных и сильных соперников[12]. Почти целый год он трудился над тем, чтобы тщательно снарядить себя и своих людей для предстоящей войны, и в конце концов он получил то удовлетворение, что графы и рыцари южной Франции не просто последовали его примеру отдельными толпами, но по большей части примкнули к нему сами. Даже несколько епископов, в том числе папский легат, с многочисленной свитой подкрепили войско, которое осенью 1096 г. собралось под знаменами Раймунда.

Между тем дворянство в центре и на севере Франции также взялось за оружие и в разных провинциях группировалось вокруг выдающихся предводителей. Из этих последних должен быть назван прежде всего Гуго Вермандуа, брат короля Филиппа, знатный рыцарь в полной силе лет, которого, благодаря его высокому происхождению, многие считали уже будущим властителем Востока. Но мало-помалу он оказался слишком незначительным по уму и характеру, чтобы действительно иметь возможность приобрести корону. Рядом с ним отличался вначале богатством, щедростью и достоинством граф Стефан Блуаский и Шартрский в такой мере, что остальные государи в Азии некоторое время ставили его главным предводителем войска, но в конце концов своим тщеславием и непостоянством он навлек себе самую дурную славу. Лучше его был герцог Роберт Нормандский, по крайней мере в том отношении, что своим неутомимым мужеством он доказал свое норманнское происхождение. Впрочем, и о нем нельзя сказать много хорошего потому, что преданный наслаждениям, он мало доступен был более высоким стремлениям. На родине ему приходилось переносить постоянную вражду от своих братьев, короля Вильгельма II английского и принца Генриха, а также от непокорного дворянства своей страны. Поэтому воззвание к крестовому походу явилось для него желанным поводом уйти от неприятных отношений. Не имея средств, он с беззаботным легкомыслием тотчас заложил королю Вильгельму за 10.000 марок серебра всю свою землю, вооружил своих собственных людей и с радостью увидел, что множество нормандских и английских вельмож также доверилось его предводительству. Наконец, граф Роберт II Фландрский, сын старого иерусалимского пилигрима графа Роберта Фризского, был, несмотря на домашние стеснения, достаточно богат и силен, чтобы собрать значительное войско; но он был мало способен для предводительства, потому что в сущности умел только с необычайной силой владеть мечом и копьем.

Фландрское ополчение распространилось уже от Франции до немецкой империи. Но здесь для большого круга рыцарей еще более притягательную силу, чем граф Роберт, представлял герцог Нижней Лотарингии Готфрид Бульонский. Родителями его были Евстахий, граф Бульонский, и Ида, сестра герцога Горбатого Нижне-Лотарингского, верного друга императора Генриха IV. Отец и мать вели свою родословную от Карла Великого; дядя был очень привязан к своему молодому племяннику и сделал его своим наследником. Кроме того, император Генрих уже давно передал ему Антверпенскую марку, позднее (1089) сделал его герцогом Нижней Лотарингии, и таким образом в Готфриде соединились знатное происхождение, значительные владения и одно из высших государственных достоинств, что и обеспечило ему видное положение. Герцог всегда был бодрым воином, благочестивым, храбрым и деятельным, во многих небольших делах, где был замешан его личный интерес, напротив, великие споры того времени, а именно борьба императора и папы интересовали его довольно слабо. Когда до него дошла весть о крестовом походе, он добыл себе от императора разрешение принять в нем участие, заложил часть своих владений и собрал сильное войско с помощью своих родственников и при наплыве лотарингцев и некоторых немцев с правого берега Рейна.

Таким образом Готфрид был одним из значительнейших крестоносных государей, и своей достойной личностью, а также и могуществом возвышался над многими из своих товарищей. Но позднейшая выдумка прибавила еще другое. Потому что, когда герцог по окончании крестового похода получил в Иерусалиме величайшие почести, то возбужденная фантазия современников требовала, чтобы и предшествовавшая история героя была окружена всевозможною красотою и блеском. Тогда происхождение его стали возводить к самому идеальному образу благородного рыцарства, к так называемому Рыцарю Лебедя, о котором главным образом рассказывали лотарингские саги; его будущее было уже предсказано его матерью, и он сам совершал всякие возвышенные и славные дела, защищал невинность, уничтожал антикороля Рудольфа Рейнфельдского, взял приступом Рим, служа своему императору. Так был он приготовлен и призван самим Богом стать настоящим предводителем христиан в их праведной цели в освобождении Святого Гроба.