История крестовых походов - [168]

При этих успехах Килавуна христиане смертельно напугались и снова просили мира. Больше всего боялись армяне, потому что вследствие долголетнего их союза с монголами, мусульмане особенно должны были их преследовать своей ненавистью. Султан еще раз согласился на перемирие, за что армяне должны были, правда, обещать ежегодную уплату чрезвычайно большой суммы денег, а также и в некоторых других отношениях оказывать мусульманам свою покорность. Кроме того, дорого купленный мир, в сущности, состоялся только потому, что Килавуну до продолжения войны с христианами хотелось сделать совершенно безвредными нескольких знатных лиц внутри своего государства, а именно эмира Сонкора, некогда его соперника. Как только ему это удалось, он снова направил свое оружие против крестоносцев. На этот раз он двинулся к Лаодикее, где с некоторого времени христиане снова утвердились и откуда они вели громадные торговые сношения с внутренними магометанскими землями, что наполняло завистью и соревнованием египетских купцов. Но этот важный город нелегко было бы завоевать, если бы его укрепления не было незадолго до того наполовину разрушены землетрясением. Но и так осада представляла большие трудности, потому что судьба города зависела от обладания стенами и башнями, которые воздвигнуты были на одном острове в гавани, и крепость вместе с окружающими и принадлежащими к ней замками сдалась победителю только тогда, когда воины султана провели каменную дамбу до острова и осыпали крепость снарядами своих военных машин.

После этого Килавун вооружился на войну за Триполис. Этот город уже давно был в отчаянном положении, потому что Боэмунд VII умер 19 октября 1287 года, не оставив потомства, и на наследство заявили притязания и его мать Сибилла и сестра Люция. Последней, бывшей замужем за французским рыцарем Наржо де Туси, не было в Сирии. До ее приезда Бартоломей Гибелет должен был править в Триполисе как наместник. Но последнему хотелось упрочить власть в графстве за собой и потому он много наобещал с одной стороны султану, с другой — генуэзцам, если они ему в этом помогут. Почти одновременно с этим в Триполис прибыли принцесса Люция с небольшим флотом и генуэзский адмирал Заккария с несколькими кораблями. Последний старался извлечь из сделки с Гибелетом выгоды для своих соотечественников, но потом склонился больше к принцессе, и она, вероятно, наследовала бы последнему Боэмунду, если бы истребление графства мечом мусульман могло быть отдалено еще на некоторое время.

Жалкие распри партий в Триполисе понятным образом побудили султана как можно скорее выполнить и без того уже решенное нападение. После самых заботливых приготовлений, которые были неизбежны при многочисленности населения и сильных укреплениях города, он в марте 1280 года расположился лагерем под неприятельскими стенами с могущественным войском и сильными осадными машинами. Правда, в этот час высшей опасности раздор между крестоносцами умолк: киприоты прислали помощь, и находившиеся всегда в неприязни генуэзцы, пизанцы и венецианцы, госпиталиты и тамплиеры соединились единодушно в защите. Но натиск магометан был непреодолим. Стены были подрыты или разбиты, а защитники их разогнаны огнестрельными снарядами. 27 апреля победители бурно прорвались сквозь бреши. Христиане оборонялись всеми силами. Но напрасно еще семь тысяч человек проливали кровь в яростном бою с превосходящими силами неприятеля — мало-помалу свирепые толпы врагов рассыпались по всем частям завоеванного города. Только небольшая часть гарнизона и населения спаслась на кораблях в Кипр. Оставшиеся мужчины были перебиты, женщины и дети уведены в рабство. Была собрана громадная добыча, а все остальное: дворцы, хижины, стены и башни преданы пламени. Падение большинства мелких мест, принадлежащих Триполисскому графству, завершило ужасную трагедию.

Папа Николай IV с глубоким горем принял известие о новом несчастье, постигшем Святую Землю, и с горькой заботой почувствовал, что конец христианства в Сирии гораздо надвинулся. Чтобы помочь, сколько было в его силах, он вооружил на крестовые подати небольшой флот и послал его в Аккон. Но корабли были недостаточно снабжены прислугой, а военные люди дурно вооружены; в короткий срок большинство из них вернулось назад в Италию. Еще хуже дело пошло с призывами к составлению нового крестового похода, которые папа рассылал по разным странам, христианские короли пожимали плечами или по крайней мере откладывали крестовый поход, какой могли иметь в виду, на слишком далекое время. Последняя надежда возлагалась на многие посольства иранских монголов, которые в это время призывали в Риме, во Франции и Англии христиан на общую войну против султана Килавуна. Но и это, в конце концов, нисколько не помогло сирийским христианам, отчасти потому, что в Европе не было сделано ничего серьезного в их пользу, отчасти потому, что у монголов, занятых внутренними распрями, не было достаточно сил для большой войны вне страны. Однако безнадежное положение христианства в Сирии всего ярче осветилось тем, что весной 1290 года генуэзцы, только что прекрасно сражавшиеся на стенах Триполиса, из-за торговых выгод заключили дружественный договор с Египтом и что одновременно с этим короли Аррагонского дома, враги римской курии и неаполитанской Анжуйской династии, Альфонс III Аррагонский и его брат Яков Сицилийский, вошли даже в тесный оборонительный и наступательный союз с могущественным Килавуном.