История крестовых походов - [156]

Это решение короля имело, впрочем, то основание, что расчет с египтянами был еще не вполне окончен. До сих пор египтяне отпустили из плена одновременно с Людовиком только небольшое число знатных господ, между тем как в Египте оставались в заключении еще многие другие христиане, которые были взяты мусульманами частью во время последнего похода, а частью еще в прежние годы. При заключении договора эмиры обязались отпустить всех этих несчастных, а также всех больных, оставшихся в Нильской области до выздоровления. Правда, больные были большею частью убиты необузданными врагами при обратном занятии Дамиетты, и тем более совесть заставляла благочестивого Людовика сделать все, что было в его силах, для несчастных, оставшихся еще в живых. Поэтому он отправил посла к эмирам, чтобы напомнить им об исполнении договора. Успех этой меры был крайне невелик, потому что вместо многих тысяч были отпущены только несколько сотен пленных и отчасти таких, которые были каждый в состоянии заплатить за себя особый выкуп. Но вскоре после этого представился удобный случай добиться от эмиров угрозами то, чего они не хотели выполнить по доброй воле. Убийство султана Туранши глубоко оскорбило сирийских мусульман; они не хотели подчиниться управлению египетских офицеров, явились претенденты на султанское достоинство, и одни из них, князь Юсуф Галебский, правнук Саладина, захватил Дамаск, двинулся оттуда на юг и предложил христианам союз для войны с Каиром. Между тем в области Нила также произошел переворот. Эмиры, чтобы усилить свое положение, удалили от правления султаншу Шудшер-Эддурр и возвели на престол принца Музу, внука Алькамила, но они боялись, что не могут однако равняться с соединенными силами дамаскинцев и христиан. Когда Людовик пригрозил им теперь соединиться с Юсуфом, если они не исполнят его волю, они вторично дали свободу нескольким толпам пленных рыцарей, слуг и детей и даже отказались от второй половины выкупа, которую король был им еще должен.

Среди всего этого прошло довольно много времени, и у Людовика пробудилось желание новых подвигов за Святую Землю. Правда, число его военных сил все уменьшалось, потому что среди них ужасно свирепствовали смертельные болезни, большею частью последствия перенесенных страданий, и потому, что почти вся знать, между прочим также графы Пуатье и Анжу, вернулись во Францию. Но, несмотря на это, король надеялся вскоре получить возможность выступить на войну с сильным войском, так как родина не покинет его окончательно. В августе 1250 года он красноречивым окружным посланием призывал своих подданных сесть на корабли следующей весной, чтобы вместе с ними изгнать из Святых мест врагов Иисуса Христа. То время, пока к нему еще не прибыли новые войска, он употребил отчасти на паломничество в Назарет, которое он совершил с величайшим смирением, одетый во власяницу на голое тело, отчасти на восстановление разрушенного города и крепости Цезареи.

Франция не осталась совсем безучастной к воззванию о помощи своего благочестивого короля. Но движение, которое началось теперь, было могилой последних надежд Святой Земли. В то время, как герцоги, графы и рыцари решительно отказывались приносить дальнейшие жертвы для Иерусалима, простой народ, как во дни Петра Амьенского, поднялся, исполненный необузданного фанатизма и своим слепым увлечением причинил великий вред делу Креста. Около Пасхи 1251 года в Пикардии и во Фландрии, то есть в местностях, около которых подвизался Петр Пустынник, появился старый фанатик, который, по словам его, был признан к крестовой проповеди повелением Девы Марии. Так как он называл себя уроженцем Венгрии, то его назвали венгерским учителем, а после его несчастной смерти его упрекали в том, что он был отступник, научился у мусульман колдовству и хотел только выдать султану Вавилона (Каира) множество христиан, чтобы через это он завладел Францией. На самом деле учитель хотел с войском двинуться войной против ислама. Но он обратился к крестьянам и пастухам, потому что Господь показал немилость к тщеславному рыцарству, а бедным и презираемым дарует честь спасения Святого Гроба. К нему стекались тысячи людей, являлись знамения и чудеса; в крестьянское войско замешались мальчики, девки и всякий сброд, и вскоре вся эта толпа, как ужасный бич страны, переходила с места на место. Одни убивали и грабили, потому что могли делать это безнаказанно, другие воровали, чтобы утолить голод, но хуже всего влиял дух возмущения, который насадило учение этого проповедника. Так как спасти Иерусалим должны были не знатные, а простые люди, значит, эти последние были призваны занять также места начальства, а также и духовенства. Они думали, что не нуждаются больше ни в папе, ни в епископах, ни в ученых теологах, ни в монахах, они совершали и расторгали браки, они проповедовали, святили воду, исповедовали и разрешали грехи. Священников, которые им сопротивлялись, хватали, мучили и многих из них убили. Наконец, как бывало и в прежних народных движениях этого рода, дело дошло до злобного преследования несчастных евреев.