История крестовых походов - [142]

Поэтому император ни на минуту не сомневался о том, как ему действовать. Он велел вторично передать подарки султану Алькамилу, который находился в южной Сирии, и предложил ему, чтобы Иерусалим был передан теперь христианам. Алькамил отвечал уверениями в дружбе и посылкой ценных даров, но осторожно уклонялся от всякого разговора об уступке Святого города. Вероятно, во время возраставшего раздора между императором и папой он считал крестоносцев уже не особенно опасными для себя, между тем в лице своего племянника Анназира Дауда он видел более слабого противника, чем прежде в своем брате Альмуаззаме. Однако у Фридриха было еще достаточно силы для того, чтобы энергичной угрозой войны поддержать свое требование мирного соглашения. Он созвал все войска, которые были собраны на иерусалимском берегу, побудил даже тамплиеров и госпиталитов за собой следовать, отдавая свои приказания в крестоносном войске не от себя, а «во имя Бога и христианства», и двинулся из Аккона вниз по берегу в Иоппе. Оставаясь там зимой 1228–1229 г., он возобновил укрепления города и создал этим операционный базис для нападения на Иерусалим; в то же время он ревностно вел переговоры с Алькамилом, значительно умерил свои требования, которые, кажется, доходили вначале до уступки всего прежнего Иерусалимского королевства, и побудил, наконец, султана согласиться на это, чего он наиболее пламенно желал. 11 февраля 1229 г. между поверенными обоих государей был заключен договор. 18 февраля он был подтвержден клятвою Фридриха, а через несколько дней потом клятвою Алькамила.

К сожалению, до нас не дошли точные слова этого достопамятного документа, но главное содержание нам все-таки передано многими сообщениями того времени. По этому договору султан Алькамил прежде всего уступил императору Фридриху город Иерусалим с полным правом распоряжаться городом, как ему вздумается, и, следовательно, также укреплять его. Но мечеть Омара в Иерусалиме со всеми ее принадлежностями, т. е. со всем священным для мусульман «гарамом», остается их собственностью, и каждый невооруженный мусульманин имеет право стоять там на молитве, между тем, как христианам запрещено вступать в гарам. Кроме Иерусалима император получает еще целый ряд городов и деревень, а именно Вифлеем, Назарет и местечки, лежащие по дороге от Иерусалима в Иоппе и оттуда в Аккон, так что в руки христиан снова вполне досталась старая дорога пилигримов, ведущая через эти города в Иерусалим. Султан обязывается также выдать всех христианских пленников. Зато император обязывается охранять султана от всех его врагов, хотя бы это были христиане и особенно заботиться о том, чтобы государям Антиохии, Триполиса и Тортозы и многих других северно-сирийских городов и крепостей не была подана откуда-нибудь помощь. На этих условиях должен быть заключен между Фридрихом и Алькамилом мир, который должен продолжаться с 24 февраля 1229 десять лет пять месяцев и сорок дней.

Каким торжеством было для императора, когда ему удалось окончательно заключить этот договор с Алькамилом. Теперь было достигнуто то, из-за чего с страстным упорством сорок лет боролось христианство, к чему напрасно стремились как Фридрих I, Ричард Львиное Сердце и Филипп-Август, так и Иннокентий, Гонорий и Пелагий, из-за чего сотни тысяч самоотверженных мечтатателей лишились жизни: теперь наконец Святой город был освобожден от ига «безбожных язычников». Магометанский мир был глубоко потрясен ударом, который его постиг и Алькамилу нелегко было ослабить горькие упреки, которые ему делались, чтобы ему не помешали продолжать успешно войну с Анназиром Даудом, для которой у него теперь были развязаны руки. Зато среди христиан, и вместе немцев, поднялось сильное ликование, когда из уст в уста передавалось известие о возвращении Иерусалима, стали высказываться гордые надежды на новое, беспредельное счастье, и неиспорченное чувство масс с благодарной признательностью за его крестовый поход сплело императору Фридриху II венок славы, который не увял целые столетия.

Но сам победитель мало радовался своему успеху. Озлобление иерархической партии находило как вообще в этом мире, так и в отдельных его условиях, слишком достаточно причин неистовствовать против него все безумнее. Ведь император вел с мусульманами переговоры, вместо того, чтобы с ними драться; он не только дружелюбно принял послов Алькамила, но, искусно пользуясь своими богатыми познаниями, вольнодумно диспутировал с ними о метафизических проблемах и дерзко высказал в смелых, шутливых и насмешливых речах свой религиозный индифферентизм. Кроме того, хотя мир возвращал христианству священные места, но большая часть Иерусалимского государства все-таки оставалась в руках язычников, и оборонительный союз даже обязывал императора давать подкрепление против своих собственных единоверцев. Сюда относится именно условие, что Фридрих должен заботиться о том, чтобы никакая помощь не была подана князьям Антиохии и владетелям других северно-сирийских мест — это были тамплиеры и госпиталиты. Князь Боэмунд IV и оба рыцарские ордена со своими владениями вне государства Иерусалимского по этому условию были исключены из мира и предоставлены нападениям Алькамила. Трудно найти объяснение этого относительно Боэмунда, потому что неизвестно, по крайней мере, чтобы он был в то время во вражде с императором Фридрихом