История крестовых походов - [13]

Когда люди Запада достигли Иерусалима, то ими естественно овладело двоякое чувство. Когда на долю их выпадало счастье иметь возможность молиться у Гроба Господня, они не только предавались безумному восторгу, но так же решительно охватывала их горячая злоба на то, что в святейших для них местах властвовали враги их веры. Таким образом благочестивое стремление само собою повело к воинственному задору. Аскетизм и воинственное направление того времени пришли в соприкосновение и слились в одно. Это уже сказалось в некоторых местах, где христиане и магометане были во вражде; в Сицилии, например, возбужденным умам впервые явился на белом коне святой Георгий, покровитель воинов и пилигримов, и недоставало только какого-нибудь внешнего толчка, чтобы вызвать на Западе громадный военно-религиозный взрыв, переселение народов самого странного свойства против Востока.

Наконец, этот толчок дали сельджуки и притом двояким образом. Потому что с одной стороны в течение семидесятых и восьмидесятых годов одиннадцатого века они завоевали почти всю Сирию, которая до тех пор почти целое столетие была подвластна фатимидским халифам Египта.[2] Правда, сирийским христианам, как и западным пилигримам, не раз приходилось сильно терпеть от фанатизма и алчности Фатимидов, но после их падения притеснения и насилия стали так ужасны, что уже папа Виктор III был вынужден в 1087 году сделать воззвание к пизанцам и генуэзцам, следствием которого было занятие Эль-Медиа-Цуилы. Но с другой стороны сельджуки во всех частях Малой Азии укреплялись все сильнее, и этим прежде всего вызвали общее восстание римских христиан на первый крестовый поход.

Слабый византийский император Михаил VII, который тщетно просил помощи у папы Григория, был свергнут с престола в 1078 году. Двое его полководцев одновременно подняли на него меч: Никифор Вриенний в Адрианополе и Никифор Вотаниат в Никее. Последний из них победил и правил как император с 1078 до 1081 г. Главной опорой его был сначала высокоодаренный и знатный человек Алексей, из рода Комненов, который уже дал империи нескольких способных полководцев, и государственных мужей и даже отличного, только слишком недолго правившего императора (Исаака Комнена, 1057–1059). Но скоро между Никифором Вотаниатом и Алексеем возникли враждебные отношения. Комнен бежал от двора, быстро собрал войско, изменнически завладел столицей 1 апреля 1081 года и на следующий день был коронован императором.

Вместе с тем началось правление, которое отодвинуло падение Византийской империи в далекое будущее. Потому что Алексей был храбр и деятелен, умен и честолюбив, и главное, непоколебим в несчастии. Только вступив на престол, он с помощью матери ввел в императорском дворце строгие нравы прежних времен и затем выступил против сельджуков. Здесь ему удалось оттеснить дальше, в глубь Азии, врагов, которые опустошали тогда, в виду Константинополя, берега Босфора, а самому опять стать твердой ногой на Вифинском берегу. Может быть, за этим хорошим началом тотчас же воспоследовало бы самое лучшее продолжение, если бы именно теперь освеженные силы старой империи не потребовались в других местах.

Потому что в эту роковую минуту, когда римское христианство должно было скорее настойчиво поддержать Комненов, чем как-нибудь притеснять их, норманнский герцог Роберт Гюискард с сильным войском высадился на иллирийском берегу с желанием присоединить к своему итальянскому государству византийские провинции. Алексей мужественно выступил против нового врага и боролся с ним всеми средствами, какими располагал он и его страна. Войска были заботливо вооружены и обучены; драгоценности императорской семьи и даже церковные сосуды обращались в монету, когда недоставало наличных денег, венецианцы, которые с завистью смотрели на усиливавшееся могущество норманнов, получили полную свободу торговли в столице и провинциях и за это предоставили свой флот для войны против герцога, наконец все остальные враги Гюискарда в Италии и даже некоторые из его второстепенных военачальников были подкуплены, чтобы обратить свое оружие против него или покинуть свое войско и перейти на сторону императора. Таким образом после тяжелых сражений с переменным счастьем, мало-помалу удалось оттеснить норманнов, проникнувших уже в глубь страны, к тому берегу, на котором они высадились, и когда страшный противник, герцог Роберт, умер в июле 1085 г., его сыновья прекратили войну, которая стала для них безнадежна.

Но только что молодое государство Комненов отразило эту опасность, как родственные сельджукам дикие печенеги, которые давно выселились из глубины Азии и теперь из своих поселений на низовьях Дуная уже много раз теснили Византийскую империю, возобновили прежние враждебные действия и через долины балканских гор опустошительно ворвались внутрь Фракии. Алексею и здесь пришлось преодолеть большие военные трудности, и только после многолетней борьбы дело дошло до ужасной решительной битвы при Лебунионе в апреле 1091 года, когда печенеги были уничтожены до самых остатков.

После этого император мог, наконец, снова обратиться против сельджуков, и теперь их положение было в одном отношении далеко не благоприятно. Альп-Арслан, победитель при Манцикерте, и его сын и преемник Маликша (1071–1092 г.), как великие воители, могли завоевать обширные страны, но не могли основать твердо сплоченного государства. Полководцы и правители провинций, частью принцы из самого дома султана, имели право распоряжаться по своему произволу и скоро сделались независимыми государями. К тому же по смерти Маликши началась ожесточенная война, которую вели его братья и сыновья из-за наследства. Правда, старший сын Баркьярок, утвердился в султанском сане, но не мог помешать все большему распадению государственного единства, и в особенности область западных провинций распалась на множество больших или меньших эмирств. Племенем Малой Азии с главными городами Никеей и Иконией владел в то время Килидж-Арслан, но рядом с ним и притом в более богатых приморских местностях многие военачальники основали княжества.