История Кореи. Том 2. Двадцатый век - [52]
Отдельно следует упомянуть об отношении к террористическим методам борьбы в среде корейской эмиграции. Террористические акты были приняты на вооружение корейскими националистами в конце 1900-х годов главным образом, потому, что никакой надежды победить Японию в «регулярной» вооруженной борьбе у них не было. Корейские патриоты рассматривали свои акции как продолжение антияпонской войны за независимость другими средствами и строго придерживались определенных правил. Например, они стремились, по возможности, не причинять вреда японским гражданским лицам, не имевшим прямого отношения к японской империалистической политике. Так, корейский патриот Ан Джунгын, застреливший одного из главных архитекторов японской политики в Корее, Ито Хиробуми, на вокзале в Харбине 26 октября 1909 г., сделал это лишь после того, как провалилась его попытка организовать, совместно с корейской эмиграцией Российского Приморья, вооруженную партизанскую борьбу против японской армии в северный районах Кореи, и впоследствии выразил сожаление о гибели нескольких японских гражданских лиц в ходе акта возмездия.
Похожей тактики придерживался и знаменитый Ыйёльдан («Корпус героев справедливости») — возникшая в конце 1919 г. в Маньчжурии корейская революционная организация, сочетавшая элементы радикального национализма и анархизма и поставившая своей целью «прямые действия» — нападения на органы японской власти в Корее и убийства японских чиновников и «злостных богатеев» (японских пособников из корейской буржуазно-землевладельческой среды). Организация осуществляла нападения на здание генерал-губернаторства в Кёнсоне и несколько полицейских участков, а также на японских официальных лиц (например, военного министра генерала Танака Гиити), во время которых гибли и гражданские лица, но никогда не ставила себе специальной задачей насилие против японцев вообще, как таковых. С конца 1920-х годов лидеры организации начали сотрудничать с коммунистами и прекратили организацию терактов, взяв вместо этого курс на подготовку к массовому вооруженному сопротивлению японской агрессии и борьбу за социальный преобразования. Таким образом, террористические акции корейского сопротивления следует отделять от явления, известного как «терроризм», в наши дни — использования насилия против принадлежащих к той или иной этнической, политической или религиозной группе гражданских лиц в политических целях.
В то же время, принятие террора на вооружение постепенно вело корейское националистическое и анархистское сопротивление к использованию политического насилия и во внутренней борьбе, иными словами, делало насильственные методы частью политической жизни. Скажем, в 1922 г. коммунист из «шанхайской» группировки Ким Рип погиб от пули националистического активиста О Мёнджика (1894–1938), обвинявшего его в растрате 400 тыс. рублей, полученных в 1920 г. от имени Временного правительства Кореи от советского правительства. На самом деле, деньги использовала «шанхайская» фракция как целое, и не на личные нужды, а на проведение разного рода организационных мероприятий, что соответствовало целям, с которыми помощь оказывалась советской стороной. За этим убийством стоял, по-видимому, Ким Гу, который и после этого не раз использовал бомбу и пистолет для сведения политических счетов. Некоторые политические убийства могли быть следствием как конкуренции между различными группировками, так и ошибочных подозрений. Так, известный эмигрантский лидер Пак Ёнман (1881–1928), первый министр иностранных дел Временного правительства в Шанхае, пытавшийся в начале 1910-х годов готовить в США корейские военные кадры для будущей войны с Японией и соперничавший со сторонником «дипломатического пути к независимости» Ли Сынманом, был застрелен в 1928 г. членом Ыйёльдана Ли Хэмёном (1896–1950) по обвинению в «предательстве и сотрудничестве с Японией», хотя доказательств «предательства» не существовало и соответствующие слухи вполне могли распускаться политическими противниками Пак Ёнмана безо всяких реальных оснований. Вооруженное насилие становилось нормой политической жизни националистической эмиграции, подменяя собой воспринятые лишь на очень поверхностном уровне современные представления о власти закона и демократии. Это не сулило Кореи ничего хорошего в будущем, после освобождения от японского ига.
Использованная литература
Шипаев В. И. Корейская буржуазия в национально-освободительном движении. М., 1966.
Ан Бёнджик (сост.). История роста корейской экономики (안병 직，韓國糸^濟 成М史). Сеул, Изд-во Сеульского университета, 2001.
Корея Нового Времени в фотографиях (사진으로 보는 近代韓國). Тт. 1-2. Сеул, Изд-во Сомундан, 1994.
Син Джубэк. История национального движения внутри Кореи в 1930-е годы (성 주백，1930年代 國內 民族運動史). Сеул, Изд-во Сонин, 2005.
Чи Суголь. История движения крестьянских союзов в период [господства] японского империализма — движение революционных крестьянских союзов в 1930-е годы
