История Клуба-81 - [118]

Мое убеждение: клуб прославился тем, что в его уставе было положение о следовании «традициям великой русской литературы», и своей способностью в век трусости и пресмыкательства оказать моральную поддержку неофициальному творческому человеку и привить ему некоторые общественные навыки. Клуб стал школой социальной активности, сопротивления деградации, угрозе которой был подвержен ненужный, одинокий со своим творчеством человек… Одним словом: «нужда заставила калачи есть».

В жестко структурированном обществе выпасть из системы – впасть в небытие. Но, будучи частью системы, имеешь возможность генерировать новую общественную ткань. Мы приютили Горошевского – и он обрел самостоятельное положение. Мы опекали Курехина и Гребенщикова, когда им была нужна наша поддержка. Они стали знаменитостями. Мы издавали журналы и послужили повивальной бабкой для Совета экологии культуры и «Дельты». Клуб активно участвовал в создании в Петербурге нового культурного пространства.

30 марта

В «Вечернем Ленинграде» помещена статья Е. Алексеевой «Удобнее в тени?» с подзаголовком «Заметки о судьбе Клуба-81».

Как всегда в «партийной» печати, все перевернуто с ног на голову: большинство членов клуба голосованием выразили куратору Ю. Андрееву недоверие, но об этом в статье ни слова: как будто Андреев, которому клуб, как писала газета, был всем обязан, сам отказался от кураторства.

Из письма И. Адамацкого в редакцию газеты «Вечерний Ленинград»:

Драматическая судьба клуба в воображении Е. Алексеевой становится святочной картинкой разливанного моря неусыпной заботы, где купался якобы «неблагодарный клуб». То она сюсюкает о «хороших» и «нехороших» членах клуба, борющихся между собой за признание, а ниже о «непонятной страсти» этих же членов к монолитности, украсив свой текст изящной цитатой: «всякая стадность – прибежище бездарности». На пленуме обкома КПСС выявилось аварийное состояние литературы: средний возраст писательской организации переваливает за пенсионный, прием в Союз писателей проходит с неодолимыми трудностями, качество литературной продукции низкое. Вместо того чтобы исследовать причины застоя, с которым многие годы борется молодая литература, Алексеева все ставит с ног на голову, свято веря в безнаказанность публичного вранья.

Диалог невозможен, если одна из сторон способна только врать.

Совет по экологии культуры по инициативе М. Талалая основал общественную библиотеку архива самиздата. На собрании Талалай привел такие цифры: в настоящее время в СССР издаются – 323 периодических издания, либерально-демократических – 149, марксистских – 54, молодежных – 33, христианских – 36, национальных – 39, пацифистских – 4, экуменических – 4.

В газете недавно вычитал, что в СССР катастрофически мало издательств – чуть более двухсот. В США – свыше 2000, в Италии столько же. Говорится и о безобразии при распределении печатной бумаги.

26 марта прошли выборы депутатов в Верховный Совет СССР.

Накануне дня, который должен был определить будущее страны, я дежурил в котельной. Подумать только, что завтра состоятся первые, пусть не совсем демократические, но все же свободные выборы! С последних свободных выборов в Учредительное собрание России прошло более семидесяти лет.

К вечеру не выдержал – закрыл котельную и поехал к станции метро «Елизаровская», где должен был пройти предвыборный митинг.

Было известно, что на последнем Пленуме обкома КПСС обсуждались меры «по противодействию политике гласности и критике партийно-государственного аппарата» как антисоциалистической и антипартийной кампании «безответственных элементов». Это походило на поучение куратора нашего клуба «тихо ходить по административным коридорам» и стараться нравиться тем, кто сидит за дверями кабинетов.

Я опоздал, митинг уже прошел, но следы его остались: площадь истоптана, окурки, бумаги, появляются такие, как я, на митинг опоздавшие. Несколько угрюмых пожилых коммунистов предлагают свою газету. На краю слякотной площади знакомое лицо: участник культурно-демократического движения Георгий Иванов держит большое бумажное полотно с призывом голосовать за демократов. Край полотна надорван – были попытки плакат порвать.

Моему промокшему однофамильцу две девушки принесли горячий кофе. Было видно, что он будет стоять здесь до конца… К площади подъезжает спецмашина с громкоговорителем. Бодрая музыка и речь о славном кандидате в депутаты Верховного Совета СССР тов. Соловьеве. Слушатели узнают о близости первого секретаря Ленинградского обкома КПСС рабочим и о его личном мужестве. В его деятельности был такой эпизод: он спустился на строящуюся станцию метро и во время беседы с коллективом вдруг погас свет. Послышались испуганные крики, затем наступила тишина. В тишине и во мраке, – продолжал читать диктор, – прозвучал уверенный голос секретаря обкома: «Спокойно, товарищи! Начальник смены, ваши действия!»

И меня вдруг озарило: мы победим! Мы не можем не победить на выборах.

И сейчас, когда я встречаю Георгия, не могу не вспомнить площадь у метро: мрачных коммунистов с пачками невостребованных газет, бравурную музыку и речи из агитавтобуса и моего однофамильца – подвижника свободы.