История климата с 1000 года - [17]
Суждения Рупнеля одновременно и категоричны и впечатляющи.
Шесть неурожаев подряд — это много! Поговорки и изречения крестьян, без сомнения, подтверждают интуитивные высказывания Рупнеля. «Дождливый год — черный год», «Год с травой — год пустой». И наоборот, «Сухой год никогда голода не принесет». Или еще: «Сухой год хозяина не разорит», «Сухой год — не голодный год», «Сухой год — год вина» [327]. Чтобы окончательно проверить Рупнеля, следовало бы по десятинам (налог с дохода) восстановить действительные колебания урожаев в Бургундии.
Было бы, разумеется, абсурдом до конца следовать суждениям нашего автора и «объяснять» Фронду неблагоприятными метеорологическими условиями 40-х годов XVII в. Зато вполне допустимо вместе с бургундским историком признать, что в обществе, находившемся в состоянии скрытого кризиса, «с 1630, 1635, 1637-х годов» сельскохозяйственные затруднения, вызванные тяжелыми климатическими условиями, могли сыграть провокационную роль; плохие урожаи могли, в частности, способствовать появлению «циклических экстремумов» в ходе цен в 1647—1650 гг. Они не были причиной в глубоком понимании этого слова, но как вторичный фактор могли стать до некоторой степени катализатором в громадном «экономическом, социальном и, особенно, демографическом потрясении». Оно выразилось в незаконченных и неумелых восстаниях Фронды [161] (главная роль катализатора катастроф, несмотря ни на что и прежде всего, принадлежит войнам, использованию наемников, экономическим трудностям, которые очевидным образом с климатом совершенно не связаны) [195].
Рис. 6. Даты сбора винограда в XVII и XVIII вв.
Кривые для отдельных местностей и генеральная средняя были построены по данным из [11]. На оси абсцисс — годы, на оси ординат — даты сбора винограда (в днях), отсчитываемые от 1 сентября. Отсутствующие даты получены путем интерполяции по кривым для соседних местностей. На графике «генеральная средняя» индекс 100 соответствует 10 октября, индекс 50 — 20 сентября, индекс 150 — 30 октября.
После двух резких пиков 1673 и 1675 гг. лишь в самом конце XVII столетия, между 1687 и 1704 гг., обнаруживается настоящий «черный ряд» очень холодных лет. В период 1675—1725 гг. почти повсюду наиболее поздние сроки сбора винограда отмечались с 1692 по 1698 г. И именно в эти же годы ни в Салене, ни в Дижоне даты сбора винограда несравнимы с наиболее ранними датами сбора 1684, 1686 или 1718 гг. Губительное воздействие зимы 1693 г. уже известно. Несомненно, гораздо менее известно, что именно в 90-е годы XVII в. был отмечен длительный недостаток тепла в период вегетации: такой дефицит тепла мог иногда препятствовать вызреванию хлебов. Известно, что 90-е годы XVII в. — это десятилетие высоких цен на зерно.
Инструментальные наблюдения подтверждают эту хронологию хода температуры. Один из наиболее старых рядов метеорологических наблюдений в центре Англии, опубликованный Гордоном Менли [247], позволяет построить кривую ежегодных температур за период с 1 марта по 1 сентября для интересующего нас XVIII в. Она очень близка к кривой дат сбора винограда (рис. 5). Это соответствие не только просто подтверждает фенологический ряд: обе кривые изображают историю флуктуаций температуры в теплое время года в XVIII в. на северо-западе Европы. «Ряд Анго» приобретает особую ценность в связи с этим сопоставлением: для периода до XVII столетия из-за отсутствия непосредственных наблюдений он становится единственной метеорологической кривой, которой мы располагаем.
А теперь два слова о том, как могли отразиться на условиях жизни населения эти флуктуации, обнаруживаемые на фенологической кривой. После сравнения ее с кривыми цен на зерно в XVIII в., взятыми у Эрнеста Лабрусса, могло бы появиться искушение сказать (но никогда не следует поддаваться искушению), что вслед за годами с холодным периодом вегетации (известными по датам сбора винограда) повышаются цены на зерно и ухудшаются условия существования: холодное лето действительно в ряде случаев — сырое и пагубное для зерновых[26]. Первоначальный намек на корреляцию между экономическим и фенологическим рядом начиная с 1765 г. превратился в довольно тесный параллелизм: волны высоких и низких цен, недостаточных урожаев и перепроизводства как будто довольно точно совпадали с сериями холодных лет около 70-х годов и с сериями теплых лет около 80-х годов XVIII в. Несомненно, это зависело от того факта (и это очень четко отражается на нашей кривой), что метеорологические особенности, относящиеся к 70-м и 80-м годам XVIII в., были теснее сгрупированными, ярче выраженными и резче обозначенными, чем в период, предшествовавший XVIII в., и должны были ложиться более тяжелым бременем на сельскохозяйственную экономику.
Необходимо, однако, признать, что отмеченный «параллелизм» в настоящее время следует считать всего лишь квазиобоснованной гипотезой. Когда в нашем распоряжении будут ряды данных о фактических урожаях зерновых в XVIII в. (благодаря ли сведениям о десятинах или полученные каким-либо другим методом), тогда можно будет или подтвердить это умозаключение, или, наоборот, со всей резкостью его опровергнуть.
