История кельтских королевств - [66]

В 919 г. Дублин вновь попал в руки викингов, погиб и Ниалл Глундуб с двенадцатью другими королями и людьми, составлявшими ядро движения сопротивления, хотя северные Уи Нейллы продолжали оказывать стойкое сопротивление. В последовавший непосредственно за этим событием период викинги укрепили и обустроили портовые города. Особую значимость приобрел Дублин, усилившийся благодаря тесным отношениям с датским королевством в Йорке. Лимерик, враждебный к Дублину и независимо управляемый, вероятно, своей первоначальной династией, сосредоточил свои колонии в Мунстере. Однако к концу столетия некий Келлахан (ум. 954 г.), правитель из кашельской династии Эоганахтов, вдохнул в ирландское сопротивление новую жизнь, в то время как в Западном Мунстере Дал Кайш на границе графства Клэйр смогли заручиться помощью Коннахта против лимерикских викингов. К середине Х века господство перешло от кашельских Эоганахтов к Кеннетигу, правителю Дал Кайш, а два его сына, Матгамайн и Бриан Борома, собрали достаточно сил для того, чтобы вести против викингов наступательные действия, кульминацией которых стала великая битва при Клонтарфе в 1014 г. и конец викингского господства в Ирландии.

Важность битвы при Клонтарфе иногда оспаривается. Речь ни в коем случае не идет об однозначном противостоянии ирландцев и норвежцев. Сихтрик, норвежский король Дублина, не принимал участия в конфликте. Следуя своей традиционной вражде с Митом, Лейнстер поддерживал дублинских викингов, а викинги Лимерика, всегда враждебно относившиеся к дублинской династии, по-видимому, были на стороне Бриана. Даже сама победа ирландцев была омрачена гибелью Бриана; и хотя битва завершилась полной победой ирландцев, внезапного и полного перелома не наступило. Норвежские поселения продолжали жить по своим законам и даже продолжали торговлю с английскими портами на Бристольском заливе. Более того, два столетия взаимного приспособления в маленькой стране сблизили два народа. Частые смешанные браки и обращение многих предводителей норвежцев в Дублине в христианство, включая Олафа Куарана и его сына Сихтрика Шелковую Бороду, указывают на возраставшую обоюдную симпатию. Бриан женился на матери Сихтрика и, возможно, отдал Сихтрику в жены свою дочь. Братались ведущие барды ирландских и норвежских дворов. Фундаментальное значение битвы при Клонтарфе заключалось в смерти Сигурда Сильного, Оркнейского ярла, шедшего в битву со "своим дьяволом" — зловещим знаменем с вороном; ибо его смерть привела к концу последних попыток норвежцев присоединить к своим владениям Ирландию и использовать ее как новую Нормандию.

Именно этот в конечном итоге скорее духовный, чем непосредственно политический результат битвы в свое время придал ей несравненную важность. В обществах, где наибольшим влиянием обладает устное слово, а не письменная пропаганда, барды и рассказчики саг являются самыми надежными свидетелями воздействия современных событий на живших в те времена людей. Для ученых, рассматривающих эти данные спустя тысячелетие, тогдашние эмоции затуманены, а впечатления стерты. Битва при Клонтарфе вызвала к жизни как ирландские, так и норвежские поэтические произведения и саги. В частности, для норвежских поэтов и рассказчиков саг битва велась не только между ирландцами и норвежцами, но и между сверхъестественными силами воздуха. Здесь отражается схема древней саги Битва при Аллене, в которой разрешается спор между св. Бригитой и Колумкилле. Тогда по всему кельтскому миру люди видели сны и знамения, а одному человеку в Кейтнессе явилось ужасное видение сверхъестественных женщин, ткущих большую сеть битвы на станке убийств, где головы людей были грузилом, а кишки основой и утком[360]. В Ирландии прозаическая повесть "Война ирландцев и чужеземцев"[361] проникнута эмоциональностью и отличается искусством повествования, сравнимым разве что с сагой Битва при Аллене, а поток ее риторики даже еще более сбивчив и накален. Вероятно, ни одна битва, происходившая в Северо-Западной Европе, не породила таких ярких описаний в современной ей поэзии и прозе.

Пути назад уже не было. Викингский режим внес фундаментальные изменения в экономическую жизнь и институты страны. Колонисты мечтали поселиться в пастушеской стране с богатой внутренней пищевой промышленностью, самостоятельной и свободной от внешних обязательств, с древней, неоспариваемой системой наследия и управлением более практическим и зависимым, чем любая теоретическая законодательная система. Норвежское господство оказалось ненадежным, а их мечты ошибочными. Раздробленная, простая и консервативная жизнь древнего кельтского железного века, все еще составлявшая экономическую основу ирландской жизни, нанесла поражение централизованным методам пришельцев, для которых единственным шансом на выживание в новой стране была концентрация.

В Ирландии не было городов в нашем понимании этого слова. Ее королевские raths — Тара, Круахан, Эмайн — были скорее постоянными лагерями, чем королевскими городами и центрами бюрократического правления. У нее не было своих портов. Викинги обустроили ее прибрежную линию, с развитыми портами и городской жизнью, особенно в таких городах, как Лимерик, Дублин, Уотерфорд, Уэксфорд и Корк. Общеизвестно, что ирландская терминология кораблестроения и торговли и сопутствующих им мер и весов состоит по большей части из скандинавских заимствований. Первая отчеканенная монета в Ирландии появилась в викингском Дублине. Не по вине викингов Ирландия не стала торговой нацией. Они по крайней мере ввели ее в орбиту известного им торгового мира. И там ее оставили.