История Израиля. От Войны за независимость до Шестидневной войны - [42]

Почему СССР избрал такую резкую антиеврей-скую и антиизраильскую политику? Одной из причин был страх перед инакомыслием, который преследовал Сталина с момента его разрыва с югославским лидером Иосифом Броз Тито в 1948 г. Евреи, с их обширными связями за рубежом, в особенности на Западе, как и титоисты, представляли угрозу генеральной политической линии советского вождя. Они были известны также как хранители старого, идеалистического троцкистского социализма, которого Сталин боялся и который ненавидел еще с двадцатых годов. По-видимому, немаловажным фактором являлась и возможность использования вульгарного антисемитизма с целью отвлечь население от внутренних экономических проблем. К тому же ситуацию серьезно обострила паранойя, от которой Сталин страдал в последние годы жизни. И конечно же, решающее значение в период 1950–1953 гг. имело растущее недоверие к Израилю как к потенциальному партнеру Запада в возможной атаке на Советский Союз.

После смерти Сталина, последовавшей в марте 1953 г., Советы несколько снизил тон своей антизападной и антиизраильской пропаганды. В годы "оттепели” Москва восстановила дипломатические отношения с Израилем. Но эта передышка оказалась недолговременной. Израиль уверял Советский Союз, что он никогда не присоединится ни к какому пакту, враждебному коммунистическому блоку. Тем не менее, чтобы обезопасить себя, Израиль пытался получить доступ в НАТО, а потерпев неудачу, стал добиваться заключения двухстороннего военного договора с США. Русские были глубоко возмущены. Именно с этого момента они стали рассчитывать исключительно на арабскую поддержку. Между мартом и декабрем 1954 г. вопросы, связанные с арабо-израильским конфликтом, ставились на повестку дня Совета Безопасности ООН восемь раз, и во всех таких случаях советский представитель возглавлял атаку на Израиль. Эта проарабская политика еще больше активизировалась в 1955 г. С советской точки зрения события 1954–1955 гг. оправдывали такой поворот в дипломатии. С одной стороны, Вашингтон и Лондон предпринимали интенсивные усилия по формированию цепи антисоветских блоков на Ближнем Востоке, увенчавшиеся заключением Багдадского пакта. С другой стороны, набиравшие силу левые режимы Сирии и Египта заняли непримиримую антиколониалис-тскую позицию в своей идеологии и политической ориентации. Москва не замедлила воспользоваться этими "освободительными” движениями для достижения своих собственных целей.

Непосредственным результатом укрепления дружеских связей между СССР и "прогрессивными” арабскими странами стало ухудшение советско-израильских отношений. Оно проявлялось в яростных атаках прессы на еврейское государство как "агента западного империализма” и в осуждении израильских операций возмездия. В августе 1955 г. трое сотрудников израильского посольства в Москве были объявлены персонами non grata. Понимая, что прозападные военные союзы на Ближнем Востоке открывают арабским противникам доступ к самому современному вооружению, и ощущая растущую враждебность советского блока, Израиль осознал, что попал в такую угрожающую стратегическую изоляцию, какой еще не знал в своей короткой истории.

Переговоры с Германией

В ранний период существования еврейского государства его дипломатические проблемы были непосредственно связаны с бедственным состоянием его экономики. В конце пятидесятых годов экономический кризис, вызванный массовой иммиграцией, был настолько острым, что государство почти полностью израсходовало свои валютные запасы. Именно на этом этапе вопрос о переговорах с Западной Германией по поводу репараций приобрел особую актуальность. Сама идея о немецких выплатах возникла по меньшей мере десятилетие назад. Она была выдвинута еще в 1941 г. доктором Нахумом Гольдманом, председателем исполнительного совета Всемирного еврейского конгресса[28].

Идея компенсаций не была новой и для союзников. На конференциях в Ялте и Потсдаме они сами решили наложить на побежденную Германию репарации в сумме 20 миллиардов долларов. Однако Парижская конференция по репарациям, состоявшаяся в конце 1945 г., отклонила почти все требования евреев, ограничившись передачей в их распоряжение 25 миллионов долларов из немецких вкладов, депонированных в нейтральных странах. Позднее, в конце сороковых годов ФРГ также выразила готовность к выплате определенных компенсаций. Еврейским реституционным организациям предоставлялось право подавать заявления от имени пострадавших и их наследников.

Тем временем, в 1949–1950 гг. вице-президент английской секции Всемирного еврейского конгресса доктор Hoax Барроу негласно обсуждал с западногерманскими официальными лицами альтернативные возможности выплаты более значительных компенсаций. Барроу совершил около сорока поездок в Бонн, и в марте 1950 г. он наконец добился согласия Министерства иностранных дел Западной Германии принять принцип коллективного возмещения ущерба как основу для переговоров. В январе 1951 г. Израиль сделал первый шаг. Его правительство обратилось к четырем оккупационным державам с нотой, в которой Германии предъявлялись требования выплатить полтора миллиарда долларов репараций. Эта сумма определялась в соответствии с расходами на абсорбцию около полумиллиона жертв нацистских преследований. Советский Союз не нашел нужным ответить на израильскую ноту (выплата 500 тысяч долларов требуемой компенсации возлагалась на Восточную Германию). Западные союзники признали правомочность израильских требований с моральной точки зрения, но указали и на то, что нет никакой возможности заставить Западную Германию пойти им навстречу. Вместо этого они предложили Израилю вести пямые переговоры с Бонном. Теперь правительство Бен-Гуриона не могло уйти от обсуждения взрывоопасного вопроса о контактах с немцами.