История изнутри. Мемуары британского агента. - [6]

л^юддерТания европейского достоинства я сел меж fSSSSr энергичной супругой. Султан, старый и хранил достойное молчание. Его действия iSSSwurai предложением мне сладкого лимонада и 2ЙГ5©!супруга была более разговорчивой. Она рас сшпала мне о распущенности молодого поколения, и в о^ооенности молодых женщин. Меня забавлял разговор с нейПо местным отзывам, она в молодости была самой испущенной женщиной своего поколения. Её любовники были многочисленны, как семена мангового дерева, но никто не осмеливался критиковать её поведение или предъявлять обычное малайское право ревнивого мужа или любовника. Даже теперь, с ее крашеными губами на сморщенном лице, она нравилась мужчинам. Она напо минала мне Гагулу из «Копи царя Соломона» и внушала мне такой же страх и уважение.

Однако в общем это был скучный вечер. Я не осмели вался даже повернуть голову, чтобы посмотреть на леди, которые стояли позади меня, закрытые покрывалами так, что были видны только их темные, загадочные глаза. Я рано ушел, решив отплатить за оказанное мне госте | приимство более пышным зрелищем. На следующее утро j я пригласил из соседнего штата двух танцовщиц «ронг * генг», чья красота была известна даже в этой глухой деревне. Я освободил и расчистил площадку перед самым домом, устроил скамейки и миниатюрную сцену и разослал приглашения на следующую неделю. Жители селений и деревни, во главе с двором, пришли в большом количестве. При свете луны широкие покрывала малай цев приобретали новое и странное великолепие. Пальмы, тихие, как сама ночь, отбрасывали призрачные тени. Мириады звезд сияли на темноголубом своде небес. Это была декорация балета, которой мог бы гордиться сам Бакст, и мои гости, отделавшись от первого ощущения, отдались очарованию чувственного зрелища. Чтобы про извести еще большее впечатление я пригласил главного начальника полиции, веселого ирландца, которого не без трепета посадил между султаном и его женой. Таким образом, я оказался свободным и мог руководить вече ром. И тогда я увидел её. Она стояла среди женщин — лучезарное видение смуглой красоты. Покрывало в голу бых и красных квадратах было накинуто на её голову, оставляя открытым только тончайший овал лица и без донные, как сама ночь, глаза.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В жизни бывают моменты, которые оставляют в памяти неизгладимый след. Это и был такой момент, называемый французами «соир de foudre». Я пережил самое страшное из всех землетрясений — японское, но ни разу я не был так потрясен, как в тот вечер, когда я увидел Амаи, и любовь впервые овладела моим сердцем.

На моих глазах рассгреливали царских министров, причем я видел, что мне уготована та же участь, если я не скажу всей правды. Суматрский ураган срывал крышу моего дома. Но ни один из этих катаклизмов не мог сравниться с тем, что я испытал, увидев Амаи и полюбив в первый раз. Мне было двадцать три года. Я провел четыре года во Франции и Германии. Я уже знал женщин, но у меня не было серьезных привязанностей. Я прожил шесть месяцев в полнейшей оторванности от моих сооте чественников. Я свыше года не обменялся словом с белой женщиной. Погруженный в нездоровый романтизм, я созрел для искушения. Моя жизнь была достаточно не нормальна, чтобы я принял это искушение с трагической серьезностью. Оно и было серьезно по последствиям, которые имело для нас обоих, изменив течение наших жизней.

Остаток вечера я провел в лихорадке. Горячее желание покинуть моих гостей овладело мною. Я оставил султана и его жену на попечение начальника полиции и, перейдя на другую сторону арены, шагал взад и вперед, размышляя о хрупкой красоте малайской девушки, кото рая так внезапно нарушила монотонность моей жизни. Над её головой горел факел, который, казалось, светил только для нас, придавая ей сходство с жемчугом на темном фоне. И, конечно, она была прекрасна для малайки, её кожа была светлее кожи крестьянских женщин, работавших в поле. Вскоре я узнал причину этого.

Сгорая от нетерпения выяснить все, я вызвал СиВоха, моего малайского старосту, привезенного из Сингапура и отношения которого с населением были не слишком хороши.

ф. Кто девушка, которая стоит позади султана? ^ прошептал я ^р^еиилось. Он медленно обвел арену ЕГ° бы следя за движениями танцующих. Он не глазами, какJ>« ^ вызвал с его стороны подозрения удивился, я' он говорил бы о какойнибудь рабо

Звтем тояом, и* но ответил:

теВП°Во^' не раТна райской птице. Это Аман „««^печная султана. Она замужем но почти разведена со Л^^гжем Когда развод будет оформлен, она выйдет

зТдвоюродного брата султана. Я с нетерпением ожидал ухода последнего гостя. За тем с пылом, усилившимся от полученной информации, я отправился к моему другу, начальнику полиции. Он пре достерег меня в еще более ясной форме, чем СиВоха. В немногих фразах он объяснил, что я должен выбросить Амаи из головы теперь и навсегда. Иначе произойдет неприятность, серьезная неприятность. Туземные женщи ны все на один лад. Есть другие, более доступные и менее опасные. Совет был хорош. Я должен был бы принять его. Вместо этого я стал обдумывать как бы войти в контакт с моей богиней. Я доверился СиBoxy. Благодаря Ь его содействию я заручился услугами одной старухи, Ч которая имела отношение к резиденции султана. Мои w успехи были незначительны, но я не успокаивался. Каж дый день в пять часов Амаи имела обыкновение прогули ваться от своего дома до дворца, и каждый день в пять часов я останавливался на краю дороги и сторожил её. Мы не обменивались ни единым знаком. Я оставался неподвижным. Заговорить — значило разрушить все. Она никогда не поднимала покрывала, никогда не замедляла шага. И этими ежедневными двухминутными наблюде ниями я прожил шесть недель. Однажды вечером, вскоре после того как развод её был оформлен, я отправился к своему обычному сторожевому посту. Был закат, и солн це сияло подобно раскаленному шару на высшей точке горы. Прохладный ветерок доносил из джунглей благоу хание. Я прождал несколько минут, наслаждаясь красо той малайского заката. Дорога была пустынна. Я вгля дывался в маленькую тропинку, ведутдую от её дома к дороге. Наконец она появилась, закрытая покрывалом и ооутая в маленькие зеленые туфельки. Пройдет ли она попрежнему мимо меня без единого жеста, без единого взгляда. Казалось, она идет медленнее, чем всегда. Очу