История иудаизма - [143]
Во всех упомянутых методах разработки правовых норм те или иные постановления обладали авторитетом лишь настолько, насколько ученость и острота ума их автора признавались его коллегами-раввинами. Некоторые выдающиеся ученые сами отказывались принимать пост раввина, как, например, тот же Яаков бен Ашер, избравший жизнь в бедности и целиком посвятивший себя изучению Торы. Многие знатоки ѓалахи отличались, по рассказам, исключительным благочестием, но подобная репутация не была непременным условием авторитетности их постановлений: лишь бы сами постановления снискали уважение. Примечательным исключением стали законотворческие методы некоего Яакова из Марвежа (юг Франции), который опубликовал в своем труде «Респонсы с Неба» ѓалахические постановления, открывшиеся ему во сне в ответ на вопросы, заданные им Всевышнему:
Вопросил я вечером третьего дня, девятнадцатого дня месяца кислева, пришло ли это ко мне от Всевышнего или нет. Вот как я вопрошал: «О Царь Небесный, великий, могущественный и грозный, хранящий завет Твой и милость к любящим Тебя, сохрани завет Твой и милость к нам. Повели святым ангелам Твоим, назначенным давать ответы на вопросы в сновидениях, ответить мне на вопрос, который я задаю пред Твоим блистательным престолом. Да будет этот ответ истинным и верным, да будет в нем все на своем месте и ясно определено в отношении как Писания, так и законодательных постановлений, чтобы не оставалось никаких сомнений. Вот, я вопрошаю: все те слова, что были вложены в мои уста в ответ на вопрос, который я задавал относительно погружения в микву после извержения семени, — от духа ли святого эти слова пришли ко мне? Полезным ли и верным ли будет раскрыть их моему зятю рабби Йосефу и поручить ему рассказать о них мудрецам этой земли, или же они донесены до меня духом иным, так что нет в них пользы и лучше сокрыть их и утаить?» Ответили: «Истинно, были это слова Всевышнего, и слова эти древние, Ветхий днями[115] произнес их».
Удивительно, что ответы, которые, по словам самого Яакова, он получил в сновидениях, цитировались авторитетами позднейших поколений как ѓалахические постановления — впрочем, следует заметить, что ни один из этих ответов не противоречил мнениям других французских раввинов той эпохи [7].
Уже к XI веку центры развития ѓалахической мысли оказались весьма разбросанными географически, а в дальнейшем на протяжении Средних веков эта ситуация лишь усугублялась. Между 900 и 1100 годами первенство вавилонских академий Суры и Пумбедиты в исламском мире начали оспаривать Тверия в Палестине, Кайруан в Северной Африке и Кордова в Испании, а также, в Северной Европе, ешивы Труа (Франция) и Вормса (Германия). С 1100 года появились новые авторитетные школы в Провансе и нынешних Австрии и Чехии, а в начале XIV века — в Польше. В отсутствие какого-либо центрального органа, который координировал бы нововведения, неудивительно появление региональных вариаций как в правовой, так и в литургической практике, вопреки всем попыткам кодификации. Но и в условиях рассеяния несколько выдающихся раввинов смогли обрести признание во всем еврейском мире. Одним из них был р. Шломо Ицхаки (Раши), чьи грандиозные труды во второй половине XI века сделали север Франции и Германию очагами библейской и талмудической учености. В раввинистических кругах Шломо Ицхаки, как и других крупных ученых того периода (например, уже упоминавшихся Рифа и Роша), чаще именовали аббревиатурой его имени — Раши [8].
Раши родился в Труа — городе на берегу Сены к юго-востоку от Парижа. Это было вовсе не захолустье: город на месте Труа существовал с римских времен, с IV века здесь появилась епископская кафедра, а с IX века — кафедральный собор. Ко временам Раши Труа стал узловым пунктом на одном из важных торговых путей — вероятно, потому там за поколение до рождения Раши и поселились евреи. Как бы то ни было, поучившись у прославленных знатоков Торы в других городах, главным образом в Вормсе, Раши в конце концов основал школу именно в Труа. В рассказе о его жизни трудно отделить факты от вымысла; во всяком случае, несомненно, что он занимался виноделием и знал французский язык — на последнее обстоятельство указывает то, что трудные слова на иврите он нередко объясняет через французский эквивалент. Однако огромное влияние трудов Раши (как в его собственную эпоху, так и на протяжении последующих поколений), безусловно, объясняется поразительной ясностью и основательностью его комментариев к двум главным текстам, изучавшимся раввинами его эпохи, — Библии и Вавилонскому Талмуду.
Комментарий Раши к Библии охватывает все книги Танаха, за исключением Паралипоменон (и, возможно, Ездры и Неемии). Раши в значительно большей мере, чем более ранние комментаторы, подчеркивает важность установления прямого смысла текста (пшат) с использованием логических и филологических рассуждений; в некоторых случаях он честно признается в неспособности объяснить текст. Это не означает, что Раши отвергал назидательный смысл, который приписывали библейскому тексту раввины предыдущих поколений, просто он считал, что подобные толкования должны занимать подчиненное положение по отношению к прямому смыслу. Так, объясняя слова «И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня» из Книги Бытия (Берешит), он отмечает: «Имеется немало аллегорических толкований, которые соответствующим образом собраны нашими мудрецами в „Берешит раба“ и в других мидрашах. Я же намерен лишь выяснить прямой смысл стиха и (привожу) агаду, которая разъясняет слова стиха, — „слово, изреченное на месте его“»
