История Испании - [72]

75. И в хвост и в гриву

После перерождения военного переворота в гражданскую войну националисты – в отличие от республиканцев – со свойственной военному сословию четкостью осознали необходимость единого командования для наиболее эффективного осуществления этой бойни. Кроме того, нацистская Германия и фашистская Италия также требовали наличия конкретики для взаимодействия, им было нужно имя, лицо, с которым можно было решать вопросы финансовой, дипломатической и военной помощи. И их неизменным фаворитом стал генерал Франко. Ввиду непреложности этого факта мятежная хунта возложила на него в конце концов все полномочия, явно экстраординарные – этот низкорослый вояка-галисиец оказался везунчиком, – потому как генералы Санхурхо и Мола погибли в авиакатастрофах, каждый в своей. Так что, когда войска националистов потерпели неудачу в своей попытке взять Мадрид и дело приобрело явные признаки затяжной военной кампании, пламенный главнокомандующий принял решение действовать с мелочным и преступным спокойствием, без всякой спешки, надежно укрепляя захваченные территории и не обращая ни малейшего внимания на человеческие потери – что свои, что чужие. Окончательная победа могла и подождать, пока что хватало других дел, и задачи, в порядке очередности, еще предстояло решить: упрочить свою власть и зачистить тылы. Таким образом, пока военная часть истории, уже названная Национальным восстанием, развивалась своим чередом, медленно, но верно, новоиспеченный каудильо новой Испании взял в свои руки решение задачи концентрации власти и превращения страны в Единую, Великую и Свободную – по его собственным словам, – хотя все три слова и понимались им весьма своеобразно. Глубоко частным и специфическим образом. Поддержанным, кто бы сомневался, всеми прихлебателями, оппортунистами и потерявшими всякий стыд субъектами, которые в подобного рода случаях, без всякой оглядки на партийную или идеологическую принадлежность, имеют обыкновение приходить на помощь победителю, предлагая свои услуги. В сложившихся обстоятельствах лицемерная политика невмешательства западных демократий, решивших умыть руки в вопросе испанского конфликта, в большей степени благоприятствовала националистам, чем республиканцам. Поэтому, методично и без всякой спешки ведя войну, длительность которой была ему только на руку, щедро окропленный святой водой стараниями воодушевленного клира, при полном подчинении военных, уже успевших нейтрализовать слишком самостоятельных краснобереточников и фалангистов, заменив их запуганными и покорными святошами, хитрый, скрытный и бесстрастный генерал Франко (которого уже никто не осмеливался называть Франкито, как в те времена, когда он был командиром Терции в Марокко), соединив в своих руках все мыслимые и немыслимые полномочия, вознес сам себя на высоты власти в качестве диктатора нового национального государства. Имея в виду, что лидер Фаланги, Хосе Антонио, был только что расстрелян красными – еще один подарок судьбы, – карлисты в красных беретах взяты под контроль, а войска под командованием генералов демонстрировали полную лояльность (нелояльных очень тщательно вычищали), параллельно с боевыми действиями Франко стал претворять в жизнь безжалостную фашистско-милитаристскую национальную политику, основанную на двух ключевых пунктах: единство родины, находящейся под угрозой марксистских орд, и защита католической, апостольской и римской веры. Все те реформы, которые с такими усилиями, в бурных дебатах удалось реализовать Республике, пошли, ясное дело, к чертям собачьим. Репрессии были жестокими – и в хвост и в гриву. Смертная казнь за любые действия, связанные с забастовками или оппозицией, объявление вне закона партий и запрет любой профсоюзной деятельности, что оставляло рабочих и крестьян без всякой защиты. Земли вернулись к их прежним владельцам, а заводы и фабрики перешли в руки их старых хозяев. В сфере общественной и частной жизни, говоря словами историка Энрике Морадиельоса, «в руки католического духовенства вновь были переданы контроль над гражданскими практиками, а также деятельность в области образования и культуры». Особого внимания были удостоены практически все учителя – а до войны их было около пятидесяти одной тысячи: за ними было установлено наблюдение, на них были заведены дела, они были уволены, брошены в застенки или расстреляны. В школах снова было введено раздельное обучение для мальчиков и девочек, поскольку совместное обучение было сочтено «министерским преступлением против порядочных женщин», был упразднен развод, вместе с уничтожением всех созданных актов гражданского состояния – только вообразите себе бардак в семейной жизни от подобного обратного хода, – католические праздники стали государственными, а церковная цензура получила контроль буквально над всем подряд. Дети выкидывали в знак фашистского приветствия руки в своих школах; футболисты, тореро и зрители – на стадионах, на аренах для боя быков и в кинотеатрах; это делали даже епископы – смотреть на эти фотокарточки и то стыдно, – торжественно провожая каудильо после мессы. И в то же самое время тюрьмы переполнялись узниками, расстрельные команды со сдельной оплатой труда вкалывали без продыху, а женщины, возвращенные к своему благородному состоянию покорных подруг, католических супруг и матерей, обнаружили, что лишились всех тех важных социальных и политических достижений, которых они добились в эпоху Республики.