История Испании - [37]

37. Коварный Альбион

Худшим врагом Испании в XVIII веке – а количество их явно превышало единицу – стала Англия. К британской заботе о том, чтобы не допустить в Европе сильных государств, следует добавить ее соперничество с Испанской империей, основной ареной которого являлось море. Испанские владения в Америке выглядели лакомым куском, а переток богатств через Атлантический океан был слишком соблазнителен, чтобы за его счет не поживиться. Невзирая на многочисленные признаки восстановления, Испания не имела промышленности, практически ничего своего не производила и жила, покупая все необходимое на золото и серебро, которое добывали в шахтах порабощенные индейцы и исправно и в больших количествах доставляли целые флотилии галеонов. Вот это и было тем самым пунктиком. Немало состояний лондонского Сити было сколочено на отнятом у Испании и ее колоний, – одним словом, мы стали биссектрисой в Бермудском треугольнике, куда все кому не лень слетались за добычей. Испанская монополия на торговлю с ее американскими колониями не пришлась по вкусу британским торговым домам, которые насылали на нашу голову своих корсаров (грабителей с королевской лицензией на грабеж), пиратов (грабителей на свой страх и риск) и контрабандистов. За место в этой очереди хищников толкались и пихались, оттесняя слабаков в конец («а ты, чувак, грабишь последним!»), вплоть до того, что все это стало напоминать птичий двор с дракой гусей за место у кормушки, или поилки, или как там эту штуку ни назови. На всем на этом, ясное дело, нагревали руки британские колонии в Северной Америке, чья преуспевающая буржуазия, наживаясь и на своем, и на нашем, в промежутках между истреблением то тех, то других индейцев, уже подумывала об отделении от Англии. Испания же, хотя с Бурбонами она и стала восстанавливаться и залечивать раны – инфраструктура, научные достижения, почта, коммуникации, – после катастрофы времен прощания с Габсбургами развернуться по-настоящему пока еще не могла, несмотря на все старания деятелей Просвещения направить ее в будущее. И здесь свою роль сыграли министры и другие заметные личности, такие, например, как маркиз де ла Энсенада, который, имея намерение оказать достойное сопротивление Англии на море, реформировал Королевскую армаду, укомплектовав ее отличными судами и великолепными офицерами. И хотя поезд уже ушел и Испания не смогла бы вернуть себе статус ведущей мировой державы, эта политика позволила нам сохранить уважение к себе на море до конца столетия. Доказательством того, что Энсенада шел в совершенно верном направлении, служит как раз то, что англичане без конца ставили ему палки в колеса, строя заговоры и подмазывая кого надо, пока им не удалось-таки добиться, чтобы король отстранил его от дел (в конце концов, Испания продолжала оставаться Испанией, а в Лондоне нас уже досконально изучили). И ничто не свидетельствует в пользу этого министра лучше и не является более для нас постыдным, чем направленное в Лондон письмо английского посла, в котором он радостно описывает падение министра: «Великие проекты, направленные на усиление Королевской армады, остановлены. Впредь корабли в Испании строиться не будут». В любом случае, с Энсенадой или без него, наш XVIII век стал в первую очередь веком испанского морского флота и продолжит им быть ровно до того момента, пока все не пойдет прахом в битве при Трафальгаре. Проблема заключалась вот в чем: хотя у нас были и корабли – мощные, отлично сделанные, – да и офицеров высшего класса с превосходной научной и практической подготовкой хватало, однако явственно ощущался недостаток в хороших корабельных командах. Система набора была просто позорной, жалованье моряков – копеечное, а те, кто возвращался из похода больным или увечным, были обречены на нищету. В отличие от британских моряков, получавших свою долю трофеев и пользовавшихся другими привилегиями, испанские команды не видели ни одного чертова дуро, и каждый моряк с опытом старался избежать кораблей Королевской армады, отдавая предпочтение торговым и рыболовным судам либо, как и сегодня, иностранным военным флотам. Однако же, как всегда и во всем, даже там попадались патриоты и храбрецы, и, несмотря на то что администрация Армады была кошмарной и коррумпированной до тошноты, некоторым выдающимся морякам и кое-каким героическим командам не раз и не два удавалось навести того еще шороху на море и на суше, как следует надрав задницу англичанам. Что, принимая во внимание общий уровень моряков, флаг, под которым они служили, и практически нулевую благодарность соотечественников, имеет двойную ценность. Железный Блас де Лесо задал перцу командору Вернону в сражении при Картахене, Веласко дрался как тигр возле Гаваны, Гальвес – герой в Соединенных Штатах, неизвестный в Испании, – обессмертил свое имя взятием Пенсаколы, а корабли, подобные славному «Глориосо», умели заставить англичан заплатить очень дорого, прежде чем сами спускали флаг. Даже великий Горацио Нельсон (деталь, о которой британские историки стыдливо умалчивают) потерял руку, когда хотел за здорово живешь взять Тенерифе, а местные жители, пока еще не привычные к туризму, оказали ему такой прием, что мало не показалось. Проучив за позерство и дурость.