История Испании - [13]

13. Проснись, железо [26]

К XIII веку королевство Арагон подошло богатым, сильным и могущественным. Петронила (сиротка, чуть ли не героиня мыльной оперы, наследница королевства) вышла замуж и стала жить-поживать и добра наживать с графом Барселоны Рамоном Беренгером IV; так что в годы царствования их сына, Альфонса II, Арагон и Каталония на пару оказались под четырьмя столбами арагонской монархии[27]. Этому семейству повезло произвести на свет одного чувака, из ряда вон выходящего: его звали Хайме, а в Историю он вошел под именем Завоеватель, и не по причине успехов среди сеньор, которым он также уделял немало внимания – был большим любителем покувыркаться в постели, – а по той веской причине, что в три раза увеличил размеры своего королевства. Хайме I, человек образованный, историк и стихотворец, задал маврам очень неслабого, до самых тюрбанов, жару, отвоевав у них Валенсию и Балеарские острова. И тем самым установил на Средиземноморье столь зоркий в военном и торговом плане «орлиный глаз», что закроют его каталонцы и арагонцы еще не скоро. А сын его, Педро III, отбил у французов Сицилию в ходе кампании, удавшейся так, что любо-дорого: адмирал Руджеро ди Лауриа показал противнику на море, где раки зимуют, – до Трафальгара у нас оставалось еще шестьсот лет владычества морского, а из Жироны, после ее осады и захвата, французы сбежали сами, спасаясь от мух и чумы, да так, что только пятки засверкали. Каталоно-арагонская экспансия в Средиземноморье с тех самых пор была вне конкуренции, а столбы Арагона с таким триумфом пошли гулять по той луже, что именовалась «Наше море»[28], что хронист Десклот (на своем беглом каталонском) написал так: даже «рыбы несут на хвостах четыре полоски королевского дома Арагона». Был, однако, что правда, то правда, пример еще большего величия, позже утерянного, когда Санчо Сильный, король Наварры, умирая, оставил свое королевство в наследство правителю Арагона. Это могло бы коренным образом сместить вектор власти в будущей истории Испании; но его подданные проглотить эту свинью не захотели, и на трон взошел племянник графа Шампанского. Так что история испанской Наварры на целых три столетия оказалась связанной с Францией, пока ее не забрал назад, силой присоединив к Арагону и Кастилии, Фердинанд Католик (тот самый красавчик, на которого можно полюбоваться по телику в сериале «Изабелла»). Однако самым замечательным эпизодом арагоно-каталонского этапа нашей национальной драмы стал тот, что связан с альмогаварами, или так называемым каталонским отрядом. Об этих людях сегодня не очень-то принято говорить, потому что уж чем-чем, а политкорректностью они явно не отличались. Но история их просто завораживает. Это были отряды наемников – каталонцев, арагонцев, наваррцев, валенсийцев и майоркинцев, в большинстве своем заматеревших на войне с маврами и в битвах на юге Италии. Вояки эти, храбрые до безумия и безжалостные до лютой жестокости, внушали ужас. Даже находясь на службе у иностранных монархов, они каждый раз шли в бой под штандартом короля Арагона с четырьмя столбами; а их боевым кличем, от которого волосы у врага вставали дыбом, были слова: «Арагон, Арагон» и «Desperta, ferro» – «проснись, железо». Послали их раз на Сицилию, воевать с французами; а когда дело было сделано, заказчики и сами так струхнули, что тут же отправили их прямиком к императору Византии – помочь остановить наступавших с востока турок. И они пошли – шесть тысяч мужиков со своими женами и детьми, свирепые бродяги без земли, но с клинком. Если бы об этом не упоминалось в исторических трудах, то поверить было бы невозможно: едва сойдя на берег, они, подобно урагану смерти, провели три боя подряд – резня за резней – против турок, общим числом пятьдесят тысяч. А в качестве наших добрых земляков, коими они и были, на досуге они зарились на чужих женщин и на чужую добычу и дрались, отправляя друг друга к праотцам. В конце концов их начальник, император Византии, перетрусив не на шутку и не видя иного способа избавиться от таких опасных чуваков, 4 апреля 1305 года отправил их командиров на тот свет, заманив на званый ужин. После чего послал целую армию в двадцать шесть тысяч византийцев уничтожить тех, кто остался. Но эти железные бестии, не склонные позволить спустить с себя шкуру задаром, решили умереть, убивая: послушали мессу, перекрестились, проорали: «Арагон» и «Проснись, железо» – и устроили этим византийцам такую жуткую мясорубку, что, как повествует хронист Мунтанер, свидетель этой сечи, «не было поднятой для удара руки, что не встречалась бы с плотью». После чего, раз уж рукава закатали, альмогавары из мести разграбили всю Грецию, из конца в конец. А когда не оставалось ничего, что бы еще поджечь, и ни одной живой души, кого бы еще убить, они основали два герцогства: Афины и Неопатрию, где и поселились. И прожило там три поколения этих людей, с византийками и другими сеньорами, наплодив кучу византийчиков, и жили они там до тех самых пор, пока их, сильно со временем размякших, не накрыло с головой той самой волной турок, кульминацией которой станет взятие Константинополя.