История ислама в России - [82]

И.В. Сталин словно не хотел замечать культурные особенности народов. У советского руководства целью было создание единой «советской нации», для чего было необходимо уничтожить какие-либо зачатки национального самосознания у представителей различных народов. За некий «эталон» был по традиции взят русский народ. Это отразилось и на системе образования. Программа предмета История СССР строилась на базе истории русского народа, явившегося якобы ядром для основания будущего государства, начиная с Киевской (Древней) Руси как одного из его начальных этапов. Остальные народы рассматривались походя, их вхождение в состав России декларировалось как добровольное (кроме тюркских ханств), при этом русским отводилась роль «старшего брата». Понятно, что собственно историю этих народов и их предков рассматривали лишь в отношении славян и русских и все исторические этапы до «добровольного» вхождения в подданство России замалчивались либо преподносились в негативных тонах, иногда вплоть до полной их демонизации. Разумеется, эта тенденция в совокупности с тем фактом, что мыслящая национальная интеллигенция, имевшая возможность возразить, была уничтожена, дала свой эффект. Характерно, что любые попытки исследователей углубленно заниматься проблемами древней истории, литературы, эпоса своего народа рассматривались как «воспевание байской старины» или «феодально-байского наследия». С 1944 г. история Золотой Орды была изъята из истории тюркских народов Волго-Уральского региона и Сибири. Таким образом, великодержавный шовинизм, являвшийся неотъемлемой характеристикой правительства Российской империи, никуда не делся, он лишь по-новому выступил, будучи облаченным в новые формы.

Догматическое понимание социологических построений К. Маркса и Ф. Энгельса советскими общественными деятелями и опосредованное этим представление о единой схеме всеобщего исторического процесса породили тенденции рассматривать «восточные» общества через призму закономерностей, в которые вписывалась лишь история Западной Европы. Это значительно ограничивало потенциал гуманитарных наук в СССР. Поэтому вместо того, чтобы действительно исследовать историю «восточных» обществ, ее ход просто подгонялся под заочно разработанную пятиступенчатую схему из «формаций», отражавших этапы «классовой борьбы». Не было никаких национальных историй, историй культур, была только история «развития способов производства», отражавшаяся в смене постоянно противостоящих друг другу «эксплуатирующих» и «эксплуатируемых» классов. В том числе изучение условий и причин возникновения ислама, трансформации его понимания в разные периоды, в разных регионах, у разных народов сводилось к попыткам объяснения возникновения тех или иных течений через «классовый антагонизм». С этих позиций образ любого исторического деятеля мог быть искусственно подогнан под «типичного представителя господствующей верхушки» (понятное дело, всегда оцениваемой негативно), либо под «выразителя интересов угнетенных масс». Объяснение любых народных движений, восстаний и т.д., возникновения идейных течений подавалось через представления о борьбе какого-либо «угнетенного класса» против «эксплуататоров». И только установление советской власти преподносилось как самое светлое и значимое событие в истории вообще.

Понятно, что в этих условиях не могло идти речи ни о каком религиозном образовании и углубленном изучении вопросов богословия, кроме как тайно, в совершенном сокрытии и конспирации от широкой общественности и, тем более, властей. На официальном же уровне даже Коран исследовался лишь как источник по социальной истории и, разумеется, в рамках заданной схемы. Исключение составлял возрожденный в 1944 г. Восточный факультет Ленинградского государственного университета, где Коран изучался как литературный памятник арабского языка, что являлось предметом особой гордости представителей этой школы арабистики.

Учитывая опыт утраты влияния ЦДУМ и высокий авторитет Э. Бабахана, бывшего в состоянии мобилизовать мусульманское население Средней Азии, Среднеазиатское Духовное управление (САДУМ) неофициально рассматривалось правительством как наиболее значительное, хотя, разумеется, все они были автономны по отношению друг к другу и имели собственную юрисдикцию. В 1945—1946 гг. обсуждался проект «единого религиозно-административного центра» советских мусульман на основе САДУМ, когда председатели основных ДУМ были бы лишь его заместителями на местах. Это могло облегчить как внутреннюю координацию, так и более активное участие мусульман в советской внешней политике. Однако на деле такая мера по поддержке мусульман советским руководством, как показывает указание, данное в 1948 г. Советом Министров СССР Совету по делам религиозных культов (СДРК), задумывалась в рамках охлаждений отношений с Израилем, что вытекает из самого этого документа, где также говорится о запрете создания всесоюзного центра иудеев.

К тому же, несмотря на поддержку инициативы по созданию единой организации мусульман СССР представителями ДУМов, анализ ситуации, проведенный комиссией СМК, показал, что в действительности значительная часть мусульман Казахстана и Средней Азии также достаточно формально подчиняется САДУМ и, в общем-то, им не контролируется. Кроме того, эта идея объединения натолкнулась на сопротивление местных властей. Например, еще в том же 1944 г. из Таджикистана поступило предложение учесть различия между суннитами и шиитами и создать два управления — соответственно с центрами в Ташкенте и в Баку. В итоге Совет Министров СССР решил отложить эту меру.