История искусства для развития навыков будущего. Девять уроков от Рафаэля, Пикассо, Врубеля и других великих художников - [11]
Давайте рассмотрим несколько совсем разных примеров – из области религии, политики, из сферы интимных отношений, из разряда трагического и терапевтического.
Думаю, для вас не секрет, что политики во всех странах и во все времена манипулируют не в последнюю очередь эмоциями. На территории искусства это работает с тем же успехом, что и в гипнотических речах Адольфа Гитлера, песнях коммунистического Китая или статьях газеты «Правда». К примеру, имидж скандально известной своенравием, если не развращённостью, Марии-Антуанетты смягчают портреты кисти Элизабет Виже-Лебрен. На самом известном из них королева предстаёт в образе добродетельной матери{23}: дочь нежно прижимается к её плечу, младший сын сидит на коленях, а старший скорбно придерживает чёрную драпировку над пустой колыбелью недавно умершей от туберкулёза сестры. Пальчиком подросток указывает на мать. Тот же жест можно встретить на картине Леонардо да Винчи «Мадонна в скалах»{24}: там архангел Уриил перстом указует на младенца Христа.
Древнеримский автор Валерий Максим описал, как мать двенадцати детей Корнелия ответила знакомой, хвастающейся нарядами и драгоценностями. Она указала на своих чад и сказала: «Вот моё главное украшение». Этот сюжет пользовался популярностью у художников эпохи классицизма, считавших, что искусство должно возвышать, воспитывать публику. Мария-Антуанетта примерила образ Корнелии не в нравственных, а в имиджевых целях. В казне не хватало средств на поддержание её страсти к дорогим нарядам, но вот же картина, на которой её величество убедительно демонстрирует, что главное её сокровище – дети. Вот вам ещё один яркий пример креативного решения задачи из области связей с общественностью: как использовать тренд на высокую нравственность в собственных интересах.
Один из самых известных политически активных художников в истории Европы – современник Марии-Антуанетты Жак-Луи Давид. Он на славу потрудился для Людовика XVI, Французской революции и Наполеона Бонапарта. Давид был поборником морализаторской концепции искусства: по его мнению, художник должен преподать зрителю примеры благородства, патриотизма, самоотверженности и прочих благих проявлений. Но при чём тут эмоциональный интеллект?
Дело в том, что любой урок, подкреплённый эмоциональным переживанием, будет усвоен лучше, чем обращённый только к разуму. Давид прекрасно это понимал и писал свои назидательные картины так, что у современников дух захватывало. Разберём три хрестоматийные работы Давида из разных политических периодов Франции, чтобы понять, как и зачем Давид затрагивает наши эмоции.
Как это было принято в те годы, Давид обратился к античным образам. Рим и соседний город-государство Альба не могли поделить приграничную территорию и решили урегулировать конфликт на поле боя. Три брата Куриация от Альбы должны были сразиться с тремя братьями Горациями от Рима. И вот Горации дают клятву верности Риму и в едином патриотическом порыве принимают мечи из рук своего отца{25}. Сцена, вписанная в идеально выверенные театральные декорации с ровным ритмом арок, обращённая к чему-то, что происходило где-то когда-то очень давно, должна бы вызывать зевоту. Но в этих декорациях развернулись сразу две драмы: социально-политическая и семейная. И обе они от века к веку не теряют актуальности. В одну картину Давид уместил все основные семейные роли: отца, матери, брата, сестры, сына, жены… Три поколения переживают происходящее по-разному: братья готовы идти на смерть, отца их порывистость будто отбрасывает назад, к женщинам и детям. Мать обнимает внуков так, будто Горации уже погибли в бою, да и фигуры обнявшихся Камиллы (сестры Горациев и невесты одного из Куриациев) и Сабины (жены одного из Горациев и сестры Куриациев) выражают скорбь. Эта картина взывает напрямую к эмоциям аудитории, особенно актуальным в военное время, когда долг зовёт мужчин защищать отечество и вынуждает женщин их отпустить. Почти каждый может найти здесь свою роль и почувствовать эмпатию к родителям, отправляющим на смерть сыновей, или сестре и жене, теряющим братьев или мужа.
Приём, использованный Давидом, похож на решение Виже-Лебрен: он перенёс социально-политическую драму на территорию семьи. Обращение к семейным ценностям – проверенный временем способ склонить на свою сторону большинство. Биолог скажет, что в основе поведения любого вида, от волнистых попугаев до людей, лежит стремление воспроизвести жизнеспособное потомство. Психолог добавит, что самый суровый и безжалостный человек в кругу родных и близких может быть нежным, любящим, заботливым. Романтическая любовь и забота о детях – надёжные рычаги управления эмоциями аудитории.
Я вложил в этот портрет всё, что сердце моё позволило глазам увидеть, и в особенности, быть может, то, чего одни глаза не увидели бы, – немеркнущее пламя некой сдержанной силы…
Поль Гоген[18]
Картина как раз и была создана накануне такого времени. В 1785 году Давид написал её по заказу министра изящных искусств при Людовике XVI Шарля-Клода Флао де ля Бийядери. Граф, как и художник, придерживался мнения, что искусство должно наставлять народ Франции на путь истинный. Спустя четыре года после написания картины этот народ учинил Великую французскую революцию, а Жак-Луи Давид стал главным живописцем, воспевающим её, и без долгих размышлений проголосовал за казнь своего монарха. Его Горации вдохновляли революционеров на подвиг во имя отечества, на жертву ради высшего блага. Заказчик картины и подумать не мог, что её аудитория отведёт ему роль оставшегося за кадром врага, а вот Давид, вероятно, рассчитывал на такой эффект.
