История и физиология парижских бульваров - [2]

Около 1500 года жизнь Парижа и все самое характерное в ней сосредоточивалось на улице Сент-Антуан; около 1600 года — на Королевской площади; около 1700 года — возле Нового моста; около 1800 года — в Пале-Руаяль. Все указанные места в свое время были бульварами... Земля там горела, как теперь она горит под ногами биржевиков на террасе кафе Тортони. Словом, у бульвара своя собственная судьба. Нельзя было и предполагать, чем он станет к 1800 году. Из района, находящегося между предместьем Тампль и улицей Шарло, где кишел весь Париж, жизнь ушла в 1815 году на бульвар Панорамы. В 1820 году она сосредоточилась на Гентском бульваре, а теперь поднимается выше, к церкви Мадлен. В 1860 году сердцем Парижа станет район между улицей Мира и площадью Согласия. Легко объяснить эти перемещения парижской жизни. В 1500 году королевский двор помещался в замке Турнель, под защитой Бастилии. В 1600 году аристократия жила вокруг знаменитой Королевской площади, которую воспел Корнель, как со временем будут воспеваться бульвары.

Тогда двор переезжал то в Сен-Жермен, то в Фонтенебло, то в Блуа; Лувр не являлся постоянным местопребыванием королей. Когда Людовик XIV остановил свой выбор на Версале, Новый мост стал главной артерией, по которой весь город переправлялся с одного берега на другой. В 1800 году не стало уже никакого центра, искали развлечений всюду, где только можно было; парижские театры тогда помещались на бульваре Тампль, он стал средоточием города. Дезожье прославил его своей знаменитой песнью. Бульвары тогда служили первоклассной столбовой дорогой, ведущей к наслаждению, ведь известно, чем тогда был теперешний ресторан «Голубой циферблат»!.. В 1815 году, когда Бурбоны сосредоточили всю деятельность Франции в палате, бульвары превратились в проезжую дорогу для всей столицы. Однако блеск бульваров достигает своего апогея только после 1830 года. Странное дело! Тогда вошла в моду северная сторона бульваров, парижане упорно ходили только по ней. По южной стороне никто не ходил, другими словами, она не имела никакой цены, ее магазины не привлекали ни арендаторов, ни покупателей, в них торговали без блеска, без чувства собственного достоинства. Эта странность имела свою причину: все парижане жили тогда между северной стороной бульваров и набережными. За пятнадцать лет построился новый Париж, между южной стороной и холмами Монмартра. С тех пор обе стороны соперничают друг с другом в элегантности и отбивают одна у другой прохожих.

История бульваров, так же как история империй, начинается жалким образом. Кто из парижан, достигших сорокалетнего возраста, не помнит варварства муниципалитета, очень долгое время сохранявшего у входа на любой бульвар высокие тумбы, на которые наталкивались беременные женщины, рассеянные молодые люди, взгляды которых были отвлечены иными предметами и которые не замечали столба, прежде чем не натыкались на него животом? Не менее тысячи несчастных случаев происходило каждый год, и над ними только смеялись!.. Целых тридцать лет сохранялись эти столбы, варварская бессмысленная косность, бросающая свет на характер французской администрации и больше всего парижской муниципальной, самой неумелой, самой расточительной и самой неизобретательной. В дождливую погоду на бульварах воцарялась непролазная грязь. Наконец, овернец Шаброль додумался вымостить бульвары вольвикской лавой. Как это характерно для парижского муниципалитета! Из овернской глуши привозят плиты вулканического происхождения, пористые, недолговечные, тогда как по Сене могли доставить на баржах гранит с берегов океана. Однако и то был шаг вперед, парижане приветствовали его, как благодеяние, хотя дорожки были так узки, что трем прохожим не позволяли сойтись вместе.

Дальнейших улучшений приходится ждать и посейчас. Пешеходные дорожки должны быть покрыты ровным слоем асфальта, который не следует чередовать с каменными плитами, ибо и ноги влияют на мысли парижан, — перемена грунта отзывается на голове. Шоссе надо замостить богато, нарядно, в духе того опыта, который проделали на улице Монмартр. Словом, почву нужно выровнять с одного конца бульвара до другого, а ворота Сен-Дени привести в порядок. Но бульвары будут достойны Парижа лишь после радикальной перестройки прилегающих зданий, когда можно будет гулять и под прикрытием и под открытым небом, не боясь того, что тебя изжарит солнце или намочит дождь. Полная перестройка домов обошлась бы так дорого, что о ней и думать не приходится, но хороший результат дали бы непрерывные выступающие над тротуаром балконы. (См. «Уходящий Париж».) А почему бы не журчать в ложбинке вдоль каждой аллеи прозрачному ручейку от площади Согласия до площади Бастилии? Как зачахли теперь деревья и трава на бульварах!.. Разве не собираются накачивать воду из Сены на набережной Вильи только для того, чтобы выливать ее обратно в реку у моста Людовика XVI, пропустив ее через тела сирен? Ребяческая выдумка, сказка! Впрочем, каковы бы ни были бульвары, все же ни в какую эпоху, ни у одной нации не было таких видов, таких прогулок и зрелищ, какие дает нам кольцо бульваров, которое начинается у Аустерлицкого моста, доходит до Зоологического сада и кончается у площади Мадлен, а затем ведет к площади Согласия и к Елисейским полям.