История Гражданской войны в США. 1861–1865 - [45]

и смена базы перед лицом победоносного противника равной численности представляла собой огромную сложность и не могла быть осуществлена, если бы Соединенные Штаты не обладали господством на море. На рассвете 29 июня конфедераты обнаружили, что армия Союза ушла по направлению к реке Джеймс, немедленно бросились в погоню и дали бой у Сэвидж-Стейшн, в котором потерпели поражение. На следующий день произошло упорное сражение при Глендейле (или Фрейзерс-Фарм), но в нем ни одной из сторон не удалось одержать верх, и силы Союза продолжили организованный отход. Считается, что если бы Джексон появился в тот момент, как ожидалось, часть армии Макклеллана была бы разбита или взята в плен.[372]

Утром 1 июля вся армия Союза расположилась на Малверн-Хилл, укрепленной позиции близ реки Джеймс. К полудню появились конфедераты, смело пошли в наступление, но были остановлены отличными действиями артиллерии и грамотно расположенной пехотой армии Союза. В сражении участвовал Портер, проявив в высшей степени умелое руководство войсками. Атака конфедератов была отбита на всех ее направлениях. Они потеряли вдвое больше людей, чем федералы.[373] Макклеллан не был среди сражающихся ни в одном из боев в ходе отступления, а занимался инженерными работами по подготовке позиции на следующий день. В Семидневной битве, как позже стали называть серию сражений, произошедших с 25 июня по 1 июля включительно, потери Макклеллана составили 15 849 человек, Ли – 20 614 человек.[374] Естественно, потери конфедератов оказались значительнее, потому что Ли постоянно вел атакующие действия, но победа осталась за ними, поскольку они оттеснили противника от Ричмонда. За эти семь дней солдаты Ли полюбили своего командующего и пришли к убеждению, что он непобедим; это убеждение сохранялось почти до самого окончания войны.

На следующий после Малверн-Хилл день армия Макклеллана отошла к Харрисон-Лэндинг, на надежные позиции у реки Джеймс, где уже могла получить поддержку канонерок, а флот обеспечил бесперебойное сообщение с Севером. Но после того как генерал видел крыши Ричмонда, он оказался в 20–25 милях от города. Кампания на Полуострове завершилась неудачей. Макклеллан, как спустя полгода упомянет Мид в частном письме другу, «всегда жаждал получить все желаемое еще до начала наступления, но прежде чем он успевал организовать все, как ему хотелось, противник наносил удар и разрушал все его планы… Такой генерал никогда не добьется успеха, хотя может избежать катастрофы».[375]

8 июля Ли вернулся на свои старые квартиры поблизости от Ричмонда. «Наш успех, – написал он жене, – оказался не столь велик или полон, как нам бы хотелось, но лишь Бог знает, что для нас лучше».[376] Тем не менее все обстоятельства укрепляли надежды Юга. Призывная кампания, которая проводилась очень энергично, показала, что народ реагирует на нее с энтузиазмом, подогреваемым успехами армии.[377]

IV

Общеизвестно, что война – это расточительство, человек более ценен, чем доллар, и главное зло войны – гибель людей. У Гомера, когда он говорил о сраженном насмерть цветущем юноше, не могла не возникнуть мысль:

…Но за заботы

Милым родителям он не успел отплатить…[378]

Трагедия войны в том, что бодрые и смелые – на фронте, а нерадивые и трусливые – в тылу; что душа большинства людей не расположена к войне, и они избегают опасности, повторяя вслед за Фальстафом: «Главное достоинство храбрости – благоразумие, и именно оно спасло мне жизнь».[379]

В ходе этой истории мы видели, как гражданские лица превращались в солдат, чтобы участвовать в кровопролитных сражениях – предвестниках еще бо́льших жертвоприношений следующих трех с лишним лет. Теперь мы должны рассмотреть другой фактор, влияющий на ситуацию, – деньги, движущие силы войны. Соединенным Штатам было жизненно необходимо сохранять хорошую кредитную репутацию среди других стран, а с учетом того, что ежедневные расходы увеличились с 178 000 долларов до полутора миллионов долларов,[380] это было делом, требовавшим высочайшей финансовой ловкости. До 31 декабря 1861 года война велась на средства, получаемые от займов, размещаемых при сотрудничестве министерства финансов Соединенных Штатов с банками, и от выпуска казначейских беспроцентных облигаций на сумму примерно 25 миллионов; все операции производились звонкой монетой. Но займы исчерпали банковские ресурсы, и к концу 1861 года банки были вынуждены приостановить выплаты металлическими деньгами, поставив государство в трудное положение. И дома, и в Англии считали, что стране грозит банкротство. В январе 1862 года накопленная задолженность составляла 100 миллионов долларов, а к 30 июня должна была вырасти до 250–300 миллионов. Общественное мнение и конгресс склонялись к введению обременительных прямых и косвенных налогов, но было понятно, что никакой налоговый закон не может быть подготовлен и введен в действие в такие сроки, какие требовала крайняя необходимость. Способ, к которому в итоге прибегли, оказался поразительным финансовым новшеством. Конгресс уполномочил министра финансов выпустить беспроцентные казначейские билеты на предъявителя на сумму 150 миллионов долларов и объявил эти облигации законным платежным средством для всех государственных и частных долгов.