История города Афин в Средние века - [198]

4. Первое время герцога Франко не тревожили в его фиванском лене; обоим Палеологам, Фоме и Димитрию, также предоставлены были остатки их владений в Морее. Их старинная безумная ненависть все не могла утихнуть: едва успел султан покинуть Морею, один уже напал на владения другого, и братоубийственная усобица вновь всполошила несчастную страну. В Фоме не умирало гордое византийское сознание его царственного происхождения; его терзала эта необходимость находиться отныне в зависимости от милости султана. Его пустые надежды сбросить железное ярмо этого рабства еще находили себе постоянную пищу в риторическом энтузиазме Пия II, который снова призывал европейских государей к крестовому походу против наследственного врага христианства. Между тем отважный Георг Кастриота, единственный герой всей падающей Греции, нанес туркам в Албании чувствительное поражение. Враждующие братья даже примирились и еще раз взялись за оружие. Это последнее отчаянное восстание Пелопоннеса прославило свободолюбивых скипетаров, но окончилось страшным поражением.

Отправив в 1459 году своих пашей Гамзу и Саганоса с войсками в Морею, где повсюду завязался смертный бой, он в следующем году сам перешел Коринфский перешеек, чтобы окончательно обратить злосчастную страну в сплошной костер. Города и замки были взяты приступом, жители перерезаны тысячами. Упав духом, деспот Димитрий, которого предательски покинул брат его Фома, сдался в Мизитре в мае 1460 года. Он отдал свою жену и дочь в гарем султана и окончил свои дни в качестве пенсионера Порты. Города Пелопоннеса, былые феодальные замки вымерших франкских родов один за другим отдавались во власть бесчеловечных победителей, пока навсегда покинул страну последний Палеолог, Фома. В 1460 году он отплыл из Пилоса на Корфу[762].

Таким образом склонился перед турецким оружием весь Пелопоннес, кроме венецианских колоний Модона и Корона и защищенной своим неприступным положением Монемвазии (Наполи ди Мальвазия). Этот славный город даже во времена византийских деспотов сохранял свою автономию, обеспеченную за ним императорскими привилегиями; он пытался даже в этот страшный час отстоять свою независимость, но гибель Морей поколебала и его мужество. Сперва он сделал своим правителем одного каталанского корсара, Лупо де Бертань, но вскоре прогнал его. Затем здесь явился один авантюрист Занони с отрядом наемников, первоначально взятых папой для крестового похода. По его совету монемвазийцы отдались под покровительство папы, который прислал им коменданта с небольшим отрядом.

Могамет II мог опять оставить уничтоженный Пелопоннес, правителем которого он назначил иллирийского ренегата Саганоса-пашу, приказав ему истребить последние еще тлеющие искры греческой жизни. На обратном пути он опять был в Афинах. Город этот отстоял довольно далеко от его дороги и был уже достаточно знаком Могамету; очевидно, веские причины заставили его быть здесь вторично. Его военачальник в Акрополе известил его, что во время борьбы в Ахайе Франко в Фивах замышлял изменить султану. Неизвестно, существовал ли действительно такой заговор среди старых приверженцев флорентийского правления в Афинах, или же турки возвели на герцога ложное обвинение, чтобы навсегда покончить с этим последним остатком господства франков[763]. Если бы афиняне действительно провинились в глазах султана в том, что задумали вместе с своим бывшим герцогом захватить Акрополь, то султан наверное не удовольствовался бы тем, что приказал отвезти десять знатнейших граждан города в Константинополь. Франко служил в это время с беотийской кавалерией в турецком войске и получил приказ выступить против Леонардо Токко. Кажется, он отправился в Афины для того, чтобы лично принести султану присягу и выслушать его распоряжения. Но Могамет отправил его обратно в Фивы, где стояли в это время войска Саган-паши, которому приказано было убить Франко. Паша пригласил герцога в свою палатку и дружественно беседовал с ним до поздней ночи. Когда они расстались, турецкие телохранители паши внезапно окружили не ждавшего засады Франко, и последний герцог афинский из дома Аччьяйоли как последней милости просил позволения быть убитым в своей палатке.

Трех малолетних детей Франко, Маттео, Якопо и Габриэле, паша отправил вместе с их матерью в Константинополь, где они, получив турецкое воспитание, исчезли среди янычар. Вдова его, еще молодая и замечательно красивая женщина, возбудила в Стамбуле страсть бывшего протовестиария, Георгия Амойруци, предавшего в 1461 году государство императора трапезунтского Давида Могамету. Интригами сераля последняя герцогиня афинская была принуждена сделаться женой этого низкого предателя. Этот уроженец Трапезунта, человек выдающегося образования и таланта, представляет собой настоящий тип испорченного и развращенного рабством райи. В одном письме к Виссариону он горько оплакивает падение Трапезунта, а сам изменил своей вере. Он воспевал султана, как нового Ахилла и Александра, как сына греческой музы, и посвятил ему одну оду, написанную в стиле христианских гимнов к Деве Марии.