История Фридриха Великого - [22]

   Вскоре прибыл в лагерь и король Фридрих-Вильгельм. Евгений расхваливал ему принца и предсказывал, что он со временем будет великим полководцем. С этих пор король начал смотреть на сына совсем другими глазами -- его воинское самолюбие было затронуто за живое.

   Как глубоко было впечатление, произведенное на Фридриха Евгением, ясно видно из стихотворения, которое он написал в лагере. Это ода славе. Он почитает славу основой каждого величия {84} как на поле чести, так и на поприще слова, приводит примеры из истории, в особенности прославляет подвиги Евгения, и заключает прорицанием своей будущности. Вот заключительная строфа этой замечательной оды:

   О слава! В жертву я перед тобою

   Кладу цветистый радостей венок!

   Я твой! Разлей над жизнью молодою

   Твоих лучей блистательный поток.

   Хоть полчища смертей грозятся мне бедою

   Ты можешь удержать дух мужества в груди...

   О, отвори врата могучею рукою.

   Чтоб на стезю твою я гордо мог войти...

   С тобою жить хочу и умереть с тобою!

   Однако этот поход был не такого свойства, чтобы участникам его доставить славу. Австрийские полки, дурно выправленные и обученные, составляли разительный контраст с превосходным порядком и стройностью войск прусских. Фридрих, по окончании похода, чувствовал совершенное отвращение от хвастовства и беспорядочности австрийцев, и это имело значительное влияние на позднейшие его планы в отношении к Австрии. {85}

   Евгений уже утратил пылкость молодости и не решался чрезмерно рисковать. Вместо того, чтобы воспользоваться невыгодным положением французов и с быстротой и решимостью напасть на них, союзные войска молча смотрели на их осаду Филиппсбурга. Наконец, крепость была взята неприятелем, и все надежды на великие подвиги для австрийцев окончательно разрушились.

   Фридриху иногда приходили самые странные идеи в голову. Среди досуга и бездействия лагерной жизни ему пришло в голову, что сон есть ограничение жизни, потому что он останавливает ее деятельность. И вот он с несколькими товарищами, которых увлек своим парадоксом, вздумал воздерживаться от сна. Кофе служил противоядием против требований природы. Таким образом он не спал четыре дня подряд и едва не поплатился за свои опыты тяжкой болезнью.

   Прусский король в августе оставил войско, весьма недовольный дурным ведением войны. Дорогой он тяжко заболел и поспешил в Берлин. Фридриху был отдан приказ отвести прусские войска на зимние квартиры. Он поспешил исполнить приказание и в октябре прибыл к своему семейству.

   Король не вставал с постели всю зиму. Фридриху предоставил он честь заниматься государственными делами и подписывать все бумаги вместо него.

   Король выздоровел весной, но следы тяжкой болезни не были еще совсем истреблены. В ознаменование своих милостей, он в 1735 году произвел Фридриха в генерал-майоры.

   Австрия между тем оказалась неблагодарной в отношении к Пруссии за оказанную ей помощь. Австрийский кабинет, забывая примерное благородство и искренность Фридриха-Вильгельма, стал требовать, чтобы он выдал Австрии Станислава Лещинского, который после неудачи в Польше нашел себе убежище в прусской земле и был принят королем дружелюбно, Фридрих-Вильгельм отказался наотрез.

   Тогда Австрия, полагая, что не имеет более нужды в помощи Пруссии, вступила в мирные переговоры с Францией. Вследствие условий между обеими державами, Австрия отдала Станиславу Лотарингию с тем, чтобы по смерти его она перешла к Франции, а герцогу лотарингскому вместо того дали Тоскану. Франция за это, со своей стороны, обеспечивала по мере сил прагматическую санкцию императора. {86}

   При заключении мира о прусском короле и не подумали, его даже и не известили о переговорах. Но оскорбление дипломатических приличий было доведено австрийским кабинетом до высшей степени: в начале 1736 года император выдал старшую дочь свою Марию-Терезию за герцога Лотарингского -- и об этом не дали знать Фридриху-Вильгельму.

   Негодование прусского короля против Австрии явно обнаружилось. Он и не скрывал своих мнений даже при австрийском посольстве. Однажды, после разных колких насмешек над действиями австрийского двора, он быстро встал и, опираясь на плечо Фридриха, сказал с воодушевлением: "Но, погодите -- вот мой мститель!"

   В начале 1739 года Австрия заключила с Францией трактат, по которому наследие Юлиха и Берга, из-за которого так хлопотал прусский король, должно было перейти к тогдашнему принцу Сульцбахскому.

   Трактат этот был начертан австрийским кабинетом, который настаивал еще на том, чтобы Франция оружием обеспечила этот акт, в случае, если бы Пруссия объявила против него протест.

{87}

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Жизнь в Рейнсберге

   Во время тяжкой болезни отца Фридрих не раз с сокрушением восклицал: "Боже мой! Я бы охотно отдал одну руку, чтобы продлить жизнь короля еще хоть на двадцать лет; если бы только и король дал мне полную свободу в жизни!"

   Желание Фридриха исполнилось. Король, по выздоровлении, дал ему полную свободу жить где и как ему вздумается. Фридрих выбрал местопребыванием прелестный замок свой Рейнсберг. Здесь проводил он жизнь между друзьями, занимаясь в дни, свободные от службы, всеми любимыми своими предметами: живописью, музыкой, литературой.