История Франции. Том 1. Происхождение франков - [54]

Итак, тон был задан. Казалось, что королевская власть падет, беспомощная монархия станет жертвой междоусобиц аристократических кланов. Однако эта власть еще имела некоторое будущее, поскольку Хлодвиг II, скончавшийся в 657 году, оставил после себя трех сыновей, рожденных в браке с Батильдой, — Клотара, Хильдерика и Тьерри. Так как в течение долгих лет Сигебер Австразийский не имел наследника, нейстрийская ветвь могла утвердиться в надежде восстановить единство трех королевств в свою пользу.

В Австразии. Скрытая узурпация власти Пипинидами

На протяжении нескольких месяцев после смерти Дагобера епископ Кёльнский Кунибер и Пипин I, возвратившийся из Парижа, где он долгое время находился, продолжали править Австразией вместо Сигебера. Но Пипин умер в 640 году. Король же предпочел доверить пост майордома не его сыну Гримоальду, но человеку, бывшему наставником государя, — Оттону, члену семейства Виссембургов, враждебного Пипинидам. К несчастью, Оттон, не имевший достаточного числа сторонников, оказался не в состоянии противостоять мятежам, вспыхнувшим среди зарейнских народов. Они не выносили опеки, ставшей вновь, после смерти Дагобера, слишком строгой: сначала выступили тюринги под предводительством франкского герцога Радульфа, хотя он и был ставленником Дагобера; затем — алеманны, которых, может быть, подстрекал исподтишка сам Гримоальд. Они и покончили с Оттоном, павшим под ударами алеманнского герцога Летуариса. Таким образом Гримоальду был открыт путь, он беспрепятственно завладел должностью майордома. Дидье Каорский, знавший его отца при дворе короля Дагобера, присвоил тогда (около 643 года) Гримоальду титул, предвещавший многие другие титул «правителя королевства» (rector regni).

Для читателя Liber hisloriae Francorum — летописи, созданной в Сен-Дени в начале VIII века в кругах, отнюдь не благосклонных к Пипинидам, очевидно то, что Гримоальд отныне осуществлял настоящую опеку над Сигебером. Поскольку у последнего по-прежнему не было детей, майордому удалось убедить короля усыновить одною из своих детей. Его нарекли королевским именем Хильдебер, которое само по себе несло обещание престолонаследия. Но именно в этот момент королева Эмнехильда родила «чудом посланного» ребенка, названного Дагобером. Казалось, это должно было решительным образом закрыть перед «усыновленным» Хильдебером дорогу к власти. Но у Гримоальда на этот счет было другое мнение. И когда Сигебер умер в 656 году, завоевав репутацию святого, что породило, во всяком случае в Лотарингии, настоящий его культ, то майордом поспешил постричь маленького Дагобера в монахи, передав его Дидону, епископу Пуатье. Тот увез мальчика в один из монастырей далекой Ирландии. Сын Гримоальда был провозглашен королем, к великому несчастью для легитимистов, собравших значительные партии как в Австразии, так и в Нейстрии, хотя легитимисты исходили из соображений, противоречащих друг другу. В Австразии считали, что наследником на троне должен был стать Хлодвиг II, вернее, один из его сыновей после смерти короля в 657 году; в Нейстрии же, где предводителем партии был Вульфоальд, глава семейства, соперничавшего с Пипинидами, легитимисты не могли согласиться с тем, что к ним перейдет вся власть. Несомненно, что именно Вульфоальд выдал нейстрийцам сначала Гримоальда, а затем и Хильдебера, и те лишили жизни обоих. Таким образом, Клотар III сел на трон своего покойного отца в 657 году, а его брат Хильдерик II стал королем австразийцев в 662 году. Но кто правил на деле? В первом случае — Вульфоальд, ставший майордомом, в другом — Эброин, которого королева Батильда сделала преемником Эрхиноальда.

Эброин, Легер, Вульфоальд и другие «лупы»…

Вероятно, именно нейстрийская аристократия навязала или, но меньшей мере, предложила Батильде такой выбор. Эброин, о котором мы знаем очень немного, принадлежал к менее богатому роду, чем его предшественники, но зато входил в круг лиц, близких к Эрхиноальду, поскольку известно, что он был крестным его сына Леудесия [52]. Есть ли здесь связь со скромным происхождением? Эброин хотел создать вокруг дворца и собственной персоны более сильную и более централизованную, чем когда бы то ни было, власть, навязав ее не только самой Нейстрии, но также и Бургундии, где после смерти Флаохада (около 643 года) пост майордома оставался вакантным. Первое время такая политика восстановила против Эброина часть нейстрийской знати: Сигебранд, новый епископ Парижский, при несомненном пособничестве королевы даже составил против него заговор. Епископ был предан смерти, а королеву, регентство которой закончилось в 665 году, когда король достиг совершеннолетия, Эброин вынудил удалиться в монастырь в Шелле. Батильда, хотя и не дала монашеский обет, но проявила такую набожность, что создала себе репутацию святой (это и послужило основой культа королевы после ее смерти в 680 году и погребения в монастырской церкви Святого Креста).

С той поры именно Бургундия с наибольшей силой сопротивлялась авторитарной власти Эброина. Надо сказать, что он потребовал запретить доступ во дворец Клотара III знатным людям этого королевства для того, чтобы править единолично, следуя лишь своим интересам. Однако в Бургундии уже несколько лет был свой «духовный вождь». Речь идет о епископе Отенском Леодегарии, или Легере, принадлежавшем к одному из самых богатых родов Галлии. Он имел значительные владения в землях Лангра, Невера, Шалона, а сверх того — большие связи в Аквитании (Легер являлся племянником уже упоминавшегося Дидона, епископа Пуатье), в Австразии (здесь семейству принадлежала вотчина в районе Туля) и в сердце самой Нейстрии, где родной брат Легера Варен, ставший графом Парижским, владел несколькими «виллами» в долине Уазы В целом это семейство было довольно типичным для франкских родов, которые значительно обогатились благодаря десятилетиям военной и штатской службы королям. Они могли во многих местах претендовать на пост майордома и, во всяком случае, не выносили посягательств со стороны занимающего этот пост на ту огромную власть, с которой они распоряжались в своих владениях. Причем власть эта являлась не только экономической и социальной, но и политической — благодаря захватам и особенно благодаря получавшим все большее распространение привилегиям иммунитета, превращавшим хозяев поместий в единственных представителей гражданской власти на их территориях. Заметим к тому же, что до своего возведения в сан епископа Легер сделал самую классическую карьеру, он воспитывался при королевском дворе со времен Клотара II, позднее принял монашество и стал, после своего дяди Дидона, архидиаконом епархии Пуатье, затем Батильда призвала его к себе во дворец. Несомненно, что взаимная неприязнь Эброина и Легера возникла во времена их совместного пребывания во дворце. Опрометчивость Эброина сделала достоянием гласности эту неприязнь полтора десятка лет спустя.