История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - [368]

Страдание может принять форму отчаяния по причине того, что человек не видит смысла существования. Недолговечность существования может привести к отрицанию жизни. В страдании человек переживает общую для всех сомнительность существования. Страдание должно способствовать более глубокому пониманию жизни и проложить дорогу к экзистенции и трансценденции, т. е. к Богу.

В пограничной ситуации смерти, точнее, в умении умирать Ясперс видит главное условие настоящей жизни. Смерть есть радикальное отрицание существования, полное признание бессмысленности жизни, окончательный отказ от жизни. Потому люди к ней относятся с исключительным страхом. Этот страх столь велик, что люди живут так, как будто им никогда не предстоит смерть. Но смерть неизбежна. А если так, то следует учиться умирать.

Умиранию, как и жизни, учит философствование, ибо только при вдумчивом размышлении человек начинает понимать, что его существования во времени непрочно, жизнь является постоянным испытанием. В этом испытании всё зависит от того, чтобы отважиться вступить в жизнь, отдаться жизни, не маскируясь и жить с уверенностью в существовании трансценденции. Только тогда, как полагает Ясперс, в этом существовании, стоящем всегда под вопросом, жизнь впервые становится полнокровной, мир — прекрасным, а само существование — наполненным. Потому научение жизни есть одновременно и умение умирать, это одно и то же. Умиранию учит философия.

Осознание конечности человеческого бытия означает, по Ясперсу, что человек конечен, как всё живое, что он «отдан во власть безжалостного немого и слепого природного процесса; он должен умереть»[1740][1741]. Однако в отличие от животной конечности человеческая конечность не является замкнутой, завершенной. И эта незавершенность неотделима от знания человека о ней. Из всего живого только человек знает о своей конечности, что и делает его свободным. И хотя человек находится в отчаянном положении, но знание о своей незавершенности требует от него возвыситься посредством свободы. «Сознавая свою свободу, — продолжает далее свою мысль Ясперс, — человек хочет стать тем, чем он может и должен быть. Он рцсует идеал своей сущности»[1742].

Но поскольку человек не может быть завершен, т. е. не может быть совершенного человека, то и всякий идеал человека невозможен. Из этого Ясперс делает вывод, что подлинная сущность человека заключается не в роде, а в исторически единичном человеке. В качестве единичного каждый из нас приходит к концу своей жизни, не узнав, что, собственно, есть. Не получив окончательного ответа, он остается на своем пути, который только обрывается и не завершается в абсолютной цели. И этот единичный человек не может быть заменен и замещен, а стало быть, неверной оказывается идея равенства всех людей, доступных психологическому и социальному исследованию. Сущностное равенство всех людей Ясперс усматривает исключительно на той глубине, на которой каждому человеку через нравственную жизнь открыт путь к Богу. Такова пограничная ситуация смерти.

Решающее значение для человека имеет то, как он испытывает ситуации провала, крушения, ибо состояние отчаяния, охватившего человека в пограничной ситуации, выводит за пределы мира, «человек ищет освобождения».

Говоря о путях освобождения от отчаяния, Ясперс в первую очередь называет человеческую коммуникацию, в которую вовлечен каждый, даже одинокий, человек. Все человеческие страдания объясняются недостающей коммуникацией. Даже овладевший истиной человек в своем абсолютном одиночестве не может чувствовать себя уверенно, ибо он существует «только с другим, один я — ничто»[1743]. Человек обретает самого себя лишь в коммуникации с другими, что никогда не достигается только через посредство одного знания. «Мы становимся самим собой, — замечает Ясперс, — лишь) в той мере, в какой становится самим собой „другой", и обретаем свободу только в той мере, в какой обретает свободу „другой"»[1744].

Таким образом, только в коммуникации человек обретает достовер- ность собственного бытия, становится самим собой. Более того, коммуникация оказывается у Ясперса по сути даже мерилом, критерием проверки и испытания всех идей: их следует оценивать с точки зрения того, способствуют они коммуникации или препятствуют ей.

Но всякая ли коммуникация приводит к обретению человеком самого себя? Дело в том, что человеческая коммуникация как способ выявления экзистенции должна иметь свои границы, должна быть прерывной, ибо при чересчур близких отношениях с другими людьми существует реальная опасность для человека потерять свою индивидуальность: манера по- - ведения, стиль мышления другого становятся нашими собственными. По мнению Ясперса, человек может обрести себя только в подлинной коммуникации, в которой мы можем явить другому свой внутренний мир. Однако этот разворачивающийся в подлинной коммуникации наш внутренний мир на самом деле существует до всякой коммуникации, иными словами, наше подлинное «Я» уже есть до коммуникации. И оно может явить себя на более глубоком уровне постижения экзистенции. Таким уровнем у Ясперса выступает