История фашизма в Западной Европе - [268]
Буржуазная историография оказалась несостоятельной, столкнувшись с проблемой взаимосвязи общего и особенного в таком многообразном явлении, как фашизм. «Сравнительный метод, — пишет В. Шидер, — ... очень легко ведет к поспешному и поверхностному типологизированию». Монографические исследования по частным вариантам фашизма дают, по его мнению, лучшие результаты, но при условии, что «в их основе лежит общее осознание проблемы»[1657]. Но как раз это условие и не может быть соблюдено, потому что в буржуазной историографии отсутствует научно обоснованное понятие «фашизм», а некоторые ее представители вообще отрицают его необходимость, что влечет за собой переоценку специфики национальных форм фашизма, их искусственную изоляцию друг от друга.
В концептуальных исканиях и проблематике буржуазной историографии середины 70-х годов весьма противоречиво проявляются позитивные сдвиги, происходящие на мировой арене, успехи марксистско-ленинской исторической науки, рост влияния прогрессивных течений историко-социологической мысли. Вся эта сумма факторов с особой силой сказалась в ФРГ, где и в политике, и в историографии в течение длительного периода наблюдалось засилие консервативных элементов. Правда, уже с 60-х годов доминирующая роль в ней принадлежала буржуазно-либеральному направлению, в котором, однако, тон задавали представители правого крыла.
В настоящее время формируется новое течение, имеющее леволиберальный характер и тяготеющее к социально-экономической проблематике. Это течение представлено преимущественно академической молодежью. Вступление молодого поколения в историческую науку привело к ее определенному сдвигу влево. «Большинство молодых историков, — констатирует западногерманский ученый Г. Моммзен, — принадлежат к левому центру»[1658]. Своеобразным манифестом молодых ученых стала серия «Немецкие историки», изданная Г. У. Велером. Бурное возмущение многих представителей консервативных и буржуазно-либеральных кругов вызвали слова Велера о том, что «современный историк несравненно больше почерпнет у Маркса, чем у Ранке»[1659]. Наряду с критикой реакционного историзма Велер осуждает модную тенденцию «психологизировать» историю: «Подлинная проблема — не индивидуальная психопатология Гитлера, а состояние общества, которое его возвысило и позволило господствовать до апреля 1945 года»[1660]. Напуганные новым умонастроением академической молодежи, представители традиционных направлений бьют тревогу, явно преувеличивая степень близости молодых ученых к марксизму. От подлинно марксистских позиций их отделяет солидная дистанция, но нельзя не признать, что они действительно отходят от преобладавших ранее идейно-методологических стереотипов и стремятся выяснить социальную обусловленность исследуемых событий и процессов. К леволиберальному течению близки и многие ученые социал-реформистской ориентации.
В западногерманской историографии фашизма весьма ощутимым стало влияние левых историков, социологов, политологов, группирующихся вокруг журнала «Аргумент», а также воспитанников марбургской школы профессора В. Абендрота. Хотя методологические позиции этих ученых весьма эклектичны — элементы марксизма сочетаются у них с положениями, заимствованными из разных источников — от Г. Маркузе до Э. Фромма, — все же их работы играют существенную роль в идейно-политической борьбе против западногерманской реакции[1661]. Наряду с научно-познавательными задачами изучения фашизма историки этой группы подчеркивают политическую актуальность данной проблематики в связи с обострением общего кризиса капитализма и активизацией экстремистских фракций буржуазии. Как пишет в редакционной статье специального номера журнала «Аргумент», посвященного теоретическим аспектам фашизма, В. Ф. Хауг, анализ этого явления — необходимая предпосылка для антифашистской политической стратегии. Функция теории фашизма и критерии ее соответствия действительности определяются, по Хаугу, тем, насколько она помогает «воспрепятствовать установлению фашизма вновь»[1662].
Для представителей этих групп характерно стремление связать фашизм с коренными социально-экономическими процессами современного капитализма. Они видят фашистский потенциал, таящийся в недрах «позднекапиталистического» общества. В то же время пестрота политических и методологических концепций представителей этого направления затрудняет его общую характеристику. Оно может быть названо радикально-демократическим, ибо характеризуется разрывом с устоями буржуазной историографии, вместе с тем оно отличается определенной идеологической и политической непоследовательностью.
Сдвиги, происходящие в историографии ФРГ, приобретают тем большее значение, что западногерманские историки, начиная с Э. Нольте, все чаще берут на себя инициативу в теоретическом анализе фашизма как исторического феномена. Одна за другой появляются монографии и статьи методологического и историографического характера, отражающие напряженный поиск
