История эллинизма - [7]
Решение Дройзена содействовать прояснению методов и теории истории никоим образом не происходило лишь из абстрактного историко-философского интереса, хотя влияние Гегеля на него было, вероятно, более сильным, чем он мог бы в том признаться. Но решающий толчок дали ему в этом направлении общая духовная атмосфера того времени и особенно возмущение положением в Йене: "Я здесь прямо-таки на ножах с самым пагубным из всех направлений - радикально-материалистическим, которое старается превратить для нас историю, нравственность, философию и самого Бога в дрянную рутину плодосменного хозяйства, каким стало теперь все надутое естествознание. Горе нам и нашей немецкой натуре, если это политическое убожество, в котором высохла и загнила Франция после 1789 г., это вавилонское смешение низкого счетоводства и сволочной мелочности внедрятся еще глубже Б уже испорченную породу. Тот грубый позитивизм, которому предаются в Берлине, лелеет, как в теплице, эту революцию в духовной жизни; не хватает лишь, чтобы систематическое лицемерие и оглупление, стояшие теперь у руля, привили отчаяние в глубинной силе и священстве идей. Знает Бог, перед какой большой и гордой задачей снова стоят наши университеты!" [32]
Дройзен был убежден в том, что "сокровенная сила" науки истории исполнена "этического свойства". [33] Отсюда также становится понятной нараставшая в нем неприязнь против Ранке. [34] Как он объяснял в письме к О. Буше-Леклерку, его труд "Historik" как раз и должен был доказать, что "его способ понимания истории происходит не только из сиюминутных мнений или тенденций, но, по крайней мере, ищет связи с теми последними великими вопросами, которые волнуют и облагораживают человеческую душу. Простое скептическое пожатие плеч или la morale courante (ходячую мораль) я охотно и без колебаний оставляю тому, кто находит в этом удовольствие". [35] Отсюда находит свое объяснение его ненависть к "надутому ничто", равно как и его возбуждающее и полемически заостренное суждение: "Для занятий историей надо иметь сердце". [36]
Книга Первая
Глава Первая
Предмет сочинения. - Ход развития Греции. - Царь Филипп и его политика. - Коринфский союз 338 года. - Персидское царство до Дария III
Во всемирной истории имя Александра знаменует собою конец одного периода и начало новой эры.
Двухсотлетнюю борьбу эллинов с персами, первое, известное истории, серьезное столкновение Запада с Востоком, Александр заканчивает уничтожением персидского царства, завоеваниями, доходившими до африканской пустыни и простиравшимися за Яксарт и Инд, и распространением греческого господства и образованности среди отживших культурных народов, т. е. началом эллинизма.
История не знает другого столь изумительного по своему характеру события; никогда, ни раньше, ни после, такому небольшому народу не удавалось так скоро и так полно ниспровергнуть господство такого исполинского государства и на месте разрушенного здания создать новые формы государственной и народной жизни.
Откуда же маленький греческий мир почерпнул отвагу для такого предприятия, силу для таких побед, средства для достижения таких результатов? Почему персидское царство, сумевшее покорить столько царств и народов и господствовать над ними в течение двух веков, еще недавно в продолжение двух поколений имевшее своими подданными эллинов азиатского побережья и игравшее роль верховного судьи на островах и на самом континенте Греции, пало под первым ударом македонян?
Некоторое объяснение даст нам диаметральная противоположность их организации во всех отношениях, которая, заранее определенная географическими условиями, все более и более росла по мере исторического развития, и к тому времени, когда Александр выступил против Дария, кризис был готов разрешиться.
Сравнительно со старыми культурными народами Азии эллины - народ молодой; родственные по языку племена лишь постепенно сгруппировались под этим именем; их историю составляет счастливое создание национального единства и тщетное искание единства политического.
До того времени, когда это имя вошло во всеобщее употребление, они имеют о своей старине только неопределенные и сказочные сведения. Они считают себя автохтонами на гористом, изрезанном заливами полуострове, от Скарда и верховьев Аксия тянущемся к югу до Тенара. Они упоминают о каком-то царе Пеласге, правившем в Аргосе, царство которого обнимало Додону и Фессалию, склоны Пинда и Пеонию, всю землю "до светлых вод Стримона"; вся Эллада, говорят они, некогда звалась Пеласгией.
Северные племена остались в своих горах и долинах, сохранили свой земледельческий и пастушеский быт, свою исконную религиозность, которая, не давая еще богам отдельных имен, называла их просто "силами", потому что "в их силе все", и которая в смене света и тьмы, жизни и смерти и в явлениях природы видела свидетельства и примеры их строгого господства.
Другие племена нужда дома или любовь к скитальчеству повела к соседним берегам моря или ей море, где они могли искать себе добычу в войне и морском разбое и основать себе новое отечество с помощью решимости и силы. В те времена от личной силы зависело все, и полная решимость и самостоятельность была условием успеха предприятий и верности наживы; идея божества у них переменилась: вместо прежних мирных, живших и действовавших среди природы божеств., у них были и считались теперь божествами силы, двигавшие и наполнявшие текущую их жизнь, существа одаренные энергичной волей, решительностью и могучей рукой. За наружной переменой последовала и внутренняя; они стали эллинами. Одни ограничились тем, что спустились с гор в равнины Фессалии, Беотии, Пелопоннеса и остались там; других манило Эгейское море с его красивыми островами и берег к востоку от них с его обширными плодоносными равнинами, позади которых высятся ведущие к центральному плоскогорью Малой Азии горы, - а растущее движение посылало им вослед все новые и новые толпы.
