История экономической мысли. Лекции в Лондонской школе экономики - [2]

механизированному, как нынешний. Однако при ближайшем знакомстве любому становилось

понятно, что Роббинс не был властным человеком. Он обладал отличным чувством юмора и был

прекрасным рассказчиком. Он был неизменно добр и заботлив, особенно по отношению к моло-

дым людям и особенно в отсутствие свидетелей его добрых поступков. Но больше всего в нем

поражали владение языком, ясность ума и потрясающая эрудиция, которой сопутствовала

изумительная память.

9

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

Чтобы проиллюстрировать эти черты, я расскажу одну историю, хотя мог бы привести их множество.

Как это иногда случалось, я обедал с Лайонелом, и к нам присоединился Гарольд Ласки. Я занимал в то

время должность ассистента преподавателя, столь низкую, что в США у нее даже нет эквивалента.

Вскоре разговор перерос в оживленную дискуссию о каких-то малоизвестных авторах XIX века и их

еще менее известных критиках того же периода; я понятия не имел ни об одном из них. Однако я не

был обречен на роль немого слушателя. Время от времени по ходу беседы, высказав какую-либо

мысль, Лайонел поворачивался ко мне и спрашивал: «Не так ли, мой дорогой Уильям?» Затем он делал

паузу, достаточно долгую для того, чтобы я мог что-то сказать, если хотел, но недостаточно долгую

для того, чтобы поставить меня в неудобное положение, если мне нечего было сказать.

Он знал бесконечно много, помимо экономической теории, об изящных искусствах, опере, литературе

и истории, однако тот объем информации, которым он располагал в области экономической науки,

поистине поражал. Значительную часть этих знаний он изложил в своих лекциях. Эти лекции читались

в большой аудитории, называвшейся «старый театр», комнате, обшитой темными панелями, слабо

освещенной и весьма слабо отапливаемой. Я учился в Лондонской школе экономики в 1946-1949 годах,

сразу после окончания Второй мировой войны. Лондон еще хранил следы разрушительных бомбежек.

Топлива и еды было мало, и они строго дозировались. Студенческая братия, наряженная в

поношенную одежду, полученную по карточкам, являла собой толпу, неряшливую настолько,

насколько только можно себе представить. Однако все невзгоды забывались, когда студенты и

аспиранты слушали, зачарованные, гулкий голос лектора, который оживлял не только идеи, но и дух

наших предшественников в сфере экономического анализа.

Во время моих более поздних визитов в Лондон Роббинс обычно водил свою очаровательную жену,

личность не менее сильную, чем он сам, а также мою жену и меня заодно в Национальную галерею

воскресным утром, когда музей был закрыт для посетителей, но открыт для него как члена

попечительского совета. В один из последних таких походов он пожаловался мне, что ему начала

изменять память.

ю

ПРЕДИСЛОВИЕ

Затем мы отправились бродить по галерее, и какая бы картина ни. привлекла мое внимание, он

неизменно сообщал, как она была приобретена в коллекцию музея, известен ли ее первый владелец и

кто он, рассказывал о состоянии картины и о том, какие слои обнаружило на ней рентгеновское

исследование.

Защитив диссертацию в Лондонской школе, я отправился в Принстонский университет вести

собственный семинар по истории экономической мысли и занимался этим около двадцати лет.

Получив экземпляр этой книги от семейства Роббинсов, которые и сегодня остаются моими близкими

друзьями, я задумался о том, насколько полезной она может оказаться для меня сегодня. Я наугад

открыл том и попал на главу о Мандевиле, в которой Лайонел хвалит стиль и мудрость этого

пришельца из иной страны (Голландии) и иной научной области (медицины). Меня охватило столь

сильное желание перечитать Мандевиля, что следующие несколько недель я наслаждался,

самостоятельно убеждаясь в верности этих наблюдений одного блестящего ума за другим.

В последние годы все письма, которыми обменивались я, Лайонел и его жена Айрис, неизменно

заканчивались словами «с любовью». Надеюсь, что сумел в своем предисловии передать какую-то

часть этого чувства.

Уильям Дж. Баумолъ

Введение

ЭТИ ЛЕКЦИИ, которые впервые издаются в печатном виде, Лайонел Роббинс читал в Лондонской

школе экономики в igj<)-i()8o и 1980-1981 годы.

В Великобритании XX века Лайонел Роббинс был одним из гигантов в области университетского

образования вообще и в области экономической теории в частности. Он сделал выдающуюся

политическую карьеру, став экономическим советником правительства, а также добился успеха

как покровитель искусств, журналист и реформатор системы высшего образования1. Возможно,

Роббинс лучше известен в экономической науке благодаря своей работе в области экономической

теории и методологии (отметим работу «Эссе о природе и значении экономической науки», К)32) и

в области теории экономической политики, но Роббинс к тому же был ведущим английским

историком экономической мысли. Он написал основополагающие труды по нескольким темам.