История древнекитайской литературы в вопросах и ответах. Период XVII в. до н.э – I в. до н.э. - [12]

Шрифт
Интервал

3. Очень редко

4. Это трудно сейчас установить

Фонетическая реконструкция памятника (сообщение С.А. Старостина) не дает оснований для утверждения о присутствии в "И цзине" сколько-нибудь значительных рифмованных отрывков. Это также уникальная черта памятника – все остальные классические тексты, как правило, написаны рифмованной прозой или содержат значительное число рифмованных отрезков. В "И цзине" же их немного (иначе его можно было бы, пожалуй, назвать стихотворной антологией, своеобразным "венком сонетов"). № 67 Что отличает стилистику "И цзина" от, например, стилистики "Ши цзина"?

1. Отсутствие бытовых реалий

2. Большая афористичность и сжатость выражения

3. Большая длина строк

"И цзин" действительно отличается от других классических текстов сжатостью выражений, что и свойственно, собственно, мантической литературе. Многие фразы стали впоследствии пословицами или идиомами (чэньюй) разговорного языка. № 68 С чем ассоциируются в китайской традиции три линии триграмм?

1. С тремя историческими эпохами

2. С тремя легендарными правителями

3. С Небом, Землей и Человеком

Три линии гексаграмм ассоциируются: нижняя с Небом (отсчет линий в гексаграммах и триграммах начинается снизу, в противоположность тому, что и иероглифы, и строки в китайской письменности пишутся сверху вниз – это еще одна уникальная черта "И цзина"), средняя с Человеком (как явлением), верхняя с Землей. В гексаграммах аналогичным образом выделяются группы по две линии. Это, разумеется, поздняя интерпретация. Нижняя триграмма в гексаграмме называется "верхней" (шан) или внешней, а верхняя – нижней (ся) или внутренней. Иногда вся гексаграмма может представляться как троичная структура – каждый элемент тогда содержит по две линии гексаграммы. Интерпретация та же, что и для линий триграмм. Существовали и другие интерпретации для линий триграмм и гексаграмм, например, социальная, когда пятая линия отождествлялась с "правителем", другие – с "министрами" и т. д.. № 69 Можно ли считать систему гексаграмм "И цзина" прообразом китайской системы логики?

1. Да

2. Нет

Попытки такого рода интерпретаций неоднократно предпринимались в западной синологии. Они объясняются, как правило, поверхностным представлением о сути и роли логики в западной культуре и непониманием китайской культуры. Гексаграммы действительно образуют замкнутую систему, не имеющую, однако, отношения к западной логике (или, например, к двоичной системе счисления). У нее есть свои, вне-логические законы функционирования (иногда их называют нумерологическими). Не имеет отношения к гексаграммам и логико-математическая их интерпретация в рамках разработанной Лейбницем двоичной системы счисления. № 70 Встречается ли в канонической части "И цзина" диалог?

1. Да

2. Нет

В отличие от большинства китайских классических текстов, в "И цзине" отсутствует (в канонической части) диалог, один из наиболее популярных приемов китайской (и вообще традиционной) риторики. Это одна из тех особенностей, которые делают "И цзин" уникальным явлением в древнекитайской литературе (в то время как, например, между "Шу цзином" и "Ши цзином", и "Шу цзином" и "Чунь цю" могут быть установлены жанровые параллели). Однако диалог, или прямая речь, встречаются в поздних комментариях к "И цзину", например, в "Си цы чжуани", "Вэнь янь чжуани" и др.. № 71 К кому обращено послание "И цзина"?

1. К правителю

2. К народу

3. К "благородному мужу" (цзюньцзы)

4. У текста нет адресата

Большинство рекомендаций "И цзина" обращено к "благородному мужу" цзюньцзы. В период создания памятника этот термин еще не был монополизирован конфуцианцами, поэтому не является определяющим идеологическим признаком для отнесения памятника к чисто конфуцианским. Примечательно, что цзюньцзы "И цзина" – это не правитель (к которому обращается "Шу цзин"). В этом можно усмотреть признак "социального снижения" статуса гадания в позднечжоуском обществе. № 72 Кто является "главным героем" "И цзина"?

1. "Благородный муж" цзюньцзы

2. Конфуций

3. Правитель

4. В памятнике отсутствует такой персонаж

В "И цзине" так часто встречаются апелляции и рекомендации цзюньцзы, что его можно вполне назвать "главным героем" памятника. В значительной мере отсутствие категории "героя" в древнекитайских текстах является следствием их не-нарративности, отсутствия в древнекитайской (и позднейшей) литературе таких эпопей, с которых начинались ближневосточная ("Энума элиш") и греческая ("Илиада") литературы. № 73 Что свойственно символике "И цзина"?

1. Тесная связь с классификационными схемами типа гексаграмм

2. "Барочность" символов

3. Бедность символики

4. "И цзин" не столь символичен, сколько конкретен

Каждая гексаграмма имеет название, и название чаще обеспечивает основной образ текста гексаграммы (например, в первой гексаграмме Цянь появляется образ дракона (не связан с названием), а в гексаграмме Цзин ("Колодец"), сквозным образом является образ колодца), то, что можно назвать символом. Между видом, графическим образом и символом практически невозможно установить прямую связь (хотя такие попытки предпринимались как традиционными филологами, так и синологами), однако в целом соотнесенность гексаграмм и символов (или даже архетипов, учитывая позднейшее значение их для китайской культуры) "И цзина" несомненна. Это подтверждается и анализом мавандуйской версии: около половины названий не совпадает с современными, однако с семантической точки зрения замены несущественны.


Рекомендуем почитать
Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.