История Древнего Рима в биографиях - [34]

Галлы были грубые, дикие и воинственные варвары исполинского роста, со свирепым выражением лица, длинными и косматыми волосами и огромными бородами. Мирное обрабатывание земли собственными руками казалось свободному галлу занятием постыдным; они любили кочующую пастушескую жизнь, дикие свалки и сражения, веселые странствия с целью грабежа. При таких наклонностях у них не могло быть и речи об установлении прочного государственного порядка. Кельты являются во всемирной истории только разрушителями, ничего не создавшими и распространявшими ужас всюду, куда ни приходили они, – в Италии, Македонии и Греции, Малой Азии. Отличительные черты их – подвижность, необузданность, отсутствие выдержки, нерасположение к порядку и дисциплине; тщеславие и хвастовство у них в характере, оттого между ними в таком ходу поединки. На бой выступали они в пестрых и ярких одеждах, с широким золотым ожерельем на шее, с раззолоченным оружием; они кичливо выставляли напоказ свою храбрость, даже свои раны, и часто нарочно растравляли эти последние, чтобы дать более обильную пищу своему хвастовству. Сражались они без шлемов и обыкновенно без пращей длинными, дурно закаленными мечами, держа в руке исполинской величины щит, большей частью пешком, а в тех случаях, когда в деле участвовал маленький отряд – верхом; колесницы были тоже в употреблении. Как бешеные бросались они на врага, оглашая воздух страшным ревом и воем и сопровождая эти крики оглушительными звуками бесчисленного множества рожков. Такой неприятель был для итальянских народов совершенно новым явлением, и понятно, что при первой стычке он приводил в ужас и обращал в бегство даже мужественного, испытанного в боях римлянина.

Когда эти страшные варвары расположились перед стенами Клузиума и стали опустошать принадлежавшие этому городу земли, его жители, испуганные этими массами совершенно незнакомого, невиданного народа, отправили в Рим посольство с просьбой о помощи, хотя до этого времени никогда не находились в каких бы то ни было дружеских отношениях с Римом. Предпринимать поход в такой отдаленный город римляне не имели никакого желания, но вместо того чтобы благоразумно воздержаться от всякого вмешательства в это дело, они послали в Клузиум депутацию, которой было поручено склонить галлов к добровольному отступлению. Депутация состояла из трех Фабиев, сыновей верховного жреца М. Фабия Амбуста, людей молодых и легкомысленных. Явившись к галлам, они передали им просьбу римского сената не нападать на людей, не сделавших им никакого зла и бывших союзниками и друзьями римского народа, и прибавили, что римляне, если это окажется нужным, сумеют защитить Клузиум оружием, но что они предпочитают жить с галлами в мире и согласии. В этих словах не было ничего оскорбительного и враждебного, но депутаты произнесли их самоуверенно и надменно. Галлы отвечали, что хотя они слышат название римлян в первый раз, но верят, что это народ храбрый, так как иначе клузинцы не обратились бы к нему с просьбой о заступничестве. «Если же, – прибавили они, – вы для защиты ваших союзников предпочитаете ходатайство посольства оружию, то и мы не отвергнем предлагаемого нам мира, если клузинцы уступят нам часть своих земель, которых у них слишком много, а не согласятся – мы сразимся с ними в вашем присутствии, чтобы вы могли засвидетельствовать дома, до какой степени галлы превосходят всех остальных людей храбростью». Тогда римляне спросили, на основании какого права можно отнимать земли у их собственников и чего, собственно, ищут галлы в Этрурии. «Наше право, – надменно отвечали галлы, – в нашем оружии; храбрым людям принадлежит мир».

За этим словопрением последовала схватка между галлами и клузинцами. Римские депутаты, побуждаемые негодованием против пришельцев-варваров и своей воинственностью, имели неосторожность, вопреки началам международного права, стать в ряды клузинцев. Один из них, Квинт Фабий, налетел на одного из галльских предводителей и пронзил его копьем. В ту минуту, когда он снимал с убитого вооружение, галлы узнали его и тотчас же прекратили сражение.

Это нарушение международного права так рассердило их, что многие советовали немедленно двинуться к Риму и отомстить; но старейшие настояли на том, чтобы предварительно было отправлено в Рим посольство с требованием выдачи Фабиев, Послами были избраны самые рослые люди из всего войска. Сенат, правда, не одобрил поступка Фабиев и нашел требование галлов справедливым, но тем не менее не мог решиться собственной властью отдать членов такого знатного рода на произвол жестокости варваров. Поэтому он предоставил решение дела народу. Народ отказал в выдаче и даже избрал трех Фабиев консулами-трибунами на следующий год. Галлам отвечали, что, пока римлянин занимает такую должность, личность его неприкосновенна и что они могут вернуться через год, если негодование не уляжется в них до тех пор.

Эта насмешка привела галлов в бешенство, и семидесятитысячное войско тотчас же выступило против Рима. Со своей обычной быстротой спустились они по левому берегу Тибра до речки Аллии, в одиннадцати милях от Рима. Здесь встретило их поспешившее им навстречу римское войско в количестве сорока тысяч человек. Разбивать лагерь было уже некогда, надо было немедленно приготовиться к битве. Ядро римской армии, двадцать четыре тысячи человек, заняло место на равнине между Тибром и расположенными справа от него возвышенностями; остальная часть поместилась на этих возвышенностях; между обеими враждебными армиями протекала в глубоком русле Аллия. Галлы не вступили в бой с главными римскими силами, утвердившимися на равнине, но кинулись на те войска, которые стояли на высотах. Со страшным воем, при оглушительном визжании рожков, рубя направо и налево длинными мечами, они ворвались в неприятельские ряды такими массами и так бешено, что римляне, не привыкшие к подобному нападению, приведенные в ужас свирепостью этих чудовищ, не стали защищаться и обратились в бегство. Они кинулись на равнину и увлекли за собой стоявшие там войска. Галлы дико неслись за ними и прогнали большую часть войска к Тибру, между тем как менее значительные отряды скрылись в соседнем лесу или бежали по большой дороге к Риму. Ужас беглецов был так велик, что один опрокидывал и топтал другого, задние ряды наступали на передние, и наконец вся масса бросилась в Тибр. Здесь многие утонули от тяжести своего вооружения, многие – под мечами и копьями неприятеля.