История Древнего мира. Том 1. Ранняя древность - [20]

Мы уже упоминали, что иное положение складывалось в собственно государственном секторе, например на храмовой земле. Здесь работников требовалось много; держать на полевых работах целые отряды рабов было невозможно — не хватило бы надзирателей, не было и хозяйской семьи, которая могла бы сама пахать и сеять. Поэтому в рабском положении тут держали обычно только женщин, а мужчин-пленных и детей рабынь приравнивали к остальному трудящемуся персоналу больших хозяйств; те могли происходить из числа младших братьев в обедневших домашних общинах, из беглецов, искавших убежища под защитой храма или соседнего вождя — либо при разгроме их родного города, либо в случае катастрофической засухи или наводнения у них на родине и т.п. Не исключена возможность, что когда-то община, выделяя землю храмам и вождям, одновременно обязывала часть своих членов работать в храмовых и правительских хозяйствах. Таким образом, получали ли работники государственного сектора только паек или еще и земельный надел, они (хотя и подвергались эксплуатации путем внеэкономического принуждения и были лишены собственности на средства производства) все же были не совсем в рабском положении.

Они не обязательно происходили из пленных, даже чаще из местных жителей. Им разрешалось иметь движимое имущество, а нередко свой дом и семью и даже изредка скот — все это, правда, не в собственности, а в условном владении (мы можем обозначить такое владение римским термином «пекулий»). Так как им не разрешалось покидать имение, в котором они работали, то их нередко обозначают как крепостных. Но поскольку они не имели собственности на средства производства, они отличались от средневековых зависимых крестьян, так как подвергались все-таки фактически рабовладельческой эксплуатации; поэтому во избежание путаницы мы будем здесь и далее называть их тем термином, которым в Греции называли государственных рабов, посаженных на землю и своим трудом кормивших членов господствующего класса, по имевших и собственное хозяйство: илоты. Илоты — эквивалент патриархальных рабов в пределах государственной собственности(Следует обратить внимание на одно явление, которое современные историки недооценивают. Уже с ранних периодов — вероятно, не позже III тысячелетия до н.э.— в храмовых и государственных хозяйствах было занято много евнухов, особенно среди служащих, чиновников, певчих (в Месопотамии, по-видимому, певчие набирались только из евнухов), по отчасти и среди работников физического труда. Видимо, было естественно кастрировать (для безопасности) «двуногих» так же точно, как еще с VI тысячелетия до н.э. кастрировали бычков. В XIX в. первым исследователям Месопотамии, таким, как Лэйард, который, будучи консулом во владениях Турции, сам встречал евнухов во множестве и легко узнавал их. Например, на ассирийских рельефах, это явление было ясно; однако современные ассириологи иногда против очевидности определяют их на рельефах (и в текстах) как «молодых людей». Нужно отметить, что в древних языках к евнухам полагалось применять особые вежливые обозначения, например «следующий у ноги (хозяина)», «(находящийся) впереди (царя)» и т.п.).

Опираясь на персонал постепенно захваченных ими в свои руки мощных государственных хозяйств, правители отдельных номов, или городов-государств, создавали многочисленные дружины, независимые от совета, народного собрания и других общинных органов самоуправления. Это позволило правителям, поддержанным группировкой бюрократии, созданной из их личных приверженцев, встать выше отдельных номов и создать деспотическую, т.е. не ограниченную никакими другими законными органами, единую царскую власть, и при этом в пределах всей ирригационной сети Нижней Месопотамии — страны между реками Тигр и Евфрат. Соответственно в государственном секторе создается тогда же единое царское илотское хозяйство, поглощающее хозяйство храмов. Частные хозяйства внутри общинного сектора при описываемом пути развития рабовладельческого общества все же сохраняются.

В ходе дальнейшей истории выяснилось, что содержание государства за счет ведения им собственного хозяйства с помощью больших масс эксплуатируемых рабского типа в конечном счете оказывается нерентабельным: оно требует слишком больших непроизводительных затрат на надзор и управление. Государство переходит на систему взимания прямых налогов и даней со всего населения. Различие между государственным и частно-общинным сектором тем не менее остается, хотя и на государственной, и на общинной земле ведутся совершенно однотипные частные рабовладельческие хозяйства; разница заключается в характере собственности и владения, а именно владение государственной землей не связано с собственностью на нее.

В обмене ведущую роль в ранней древности играет международная торговля (через посредников — на большие расстояния). Эта торговля ведется на свой риск либо государственными агентами, либо специализирующимися на обмене общинами семейного типа, члены которых но состоят на государственной служба. И те и другие были тесно связаны с номовым государством, но оно не столько контролировало их международную деятельность, сколько обеспечивало себе доход от нее. Перераспределение продукта происходило через город и поселки городского типа, где были сосредоточены индустриальные и обменные функции общества, где действовала государственная администрация и где жило большинство нетрудового населения. Внутри городской общины господствуют в основном натуральные обменные отношения, централизованное государственное распределение и слаборазвитый внутренний рынок. Обмен нередко происходил в порядке неэквивалентной взаимопомощи.