История цивилизации в Европе - [35]

Но тут возникает сильное возражение. В религиозном обществе, скажут мне, нельзя ни приказывать, ни заставлять; никакое принуждение не может быть в нем законным. В нем нет места правительству, потому что должна существовать полная свобода.

Нет, мы составим себе весьма узкое и неправильное понятие о правительстве, если будем думать, что оно заключается исключительно или преимущественно в принудительном элементе, в той силе, с помощью которой достигается повиновение.

Я оставляю религиозную точку зрения и обращусь к гражданскому правительству. Следите, пожалуйста, вместе со мною за обычным ходом событий. Общество существует; во имя его, для его пользы надо совершить какое бы то ни было действие: издать закон, сделать распоряжение. Конечно, для удовлетворения каждой из этих общественных потребностей можно найти надлежащее средство; есть средство издать хороший закон, принять хорошую меру, произвести справедливое решение. Какова бы ни была цель предприятия, с каким бы оно ни было сопряжено интересом, – во всяком случае существует истина, к открытию которой должно стремиться, и от которой должен зависеть способ исполнения предприятия.

Первая обязанность правительства состоит в отыскании этой истины, в отыскании того, что справедливо, разумно, полезно для общества. Достигнув этой цели, правительство провозглашает результат своих усилий и затем старается заслужить всеобщее одобрение, доказать, что оно находится на прямом, настоящем пути. Есть ли во всем этом хотя бы что-нибудь принудительное? Решительно ничего. Теперь предположите, что истина, от которой зависело разрешение известного дела, найдена, провозглашена, и что вслед за тем все умы убеждены, все воли покорены ею; все признают, что правительство право, и добровольно, по собственному побуждению повинуются ему. И тут нет принуждения, нет повода к насильственным действиям, а между тем разве нет правительства? Разве во всем этом не видно его участие? Очевидно, что и здесь правительство действовало, исполняло свою задачу. Принуждение является только тогда, когда возникает сопротивление со стороны индивидуальной воли, когда идея, мера, принятая властью, не встречает всеобщего одобрения и добровольного повиновения. Тогда правительство вынуждает покорность силою: это необходимое последствие несовершенства человеческой природы, несовершенства, распространяющегося как на власть, так и на общество. Вполне обойтись без принуждения нельзя никогда; гражданские правительства до известной степени всегда должны будут прибегать к силе. Несмотря на это, принудительная сила, очевидно, не составляет сущности правительства. Всякий раз, когда в ней не предстоит необходимости, правительства, к общему благополучию, действуют без нее, и высшее усовершенствование правительственной власти заключается именно в том, чтобы по возможности избегать принуждения, ограничиваясь чисто нравственными средствами, нравственным влиянием на людей. Чем реже правительство прибегает к принуждению, тем вернее оно истинной своей сущности, тем лучше оно исполняет свое призвание. Оно не отступает, не роняет своего значения, как это обыкновенно утверждают, а действует иначе, с несравненно большею силою. Правительства, употребляющие всего чаще принудительную силу, успевают вообще гораздо менее, нежели те, которые почти вовсе не употребляют ее. Обращаясь к разуму, убеждая свободную волю, действуя чисто нравственными средствами, правительство не только не уменьшает, но расширяет, возвышает свое значение; тогда именно совершает оно наиболее дел, и притом дел истинно великих. Наоборот, беспрерывно употребляя принуждение, оно стесняет, суживает сферу своих действий, совершает весьма немногое, да и это немногое совершает дурно.

Итак, сущность правительства отнюдь не заключается в принуждении, в употреблении силы. Для образования правительства нужна в особенности такая система средств и сил, которая имела бы целью достигнуть наилучшего разрешения каждого отдельного случая, открыть какую-либо социальную истину и ввести эту истину в умы, убедить людей к добровольному принятию ее. После этого не трудно понять, что правительство может существовать, может быть необходимым и в таком обществе, в котором нет повода к принуждению или даже где оно безусловно не допускается.

Все сказанное выше применяется и к правительству религиозного общества. Конечно, оно не должно употреблять принудительной силы; употребление ее, с какою бы то ни было целью, было бы незаконно уже потому, что единственным поприщем действия духовенства есть человеческая совесть; но, несмотря на отсутствие принудительной силы, духовное правительство существует и должно исполнять все те действия, которые изложены мною. Оно должно искать, каким религиозным учением объясняются загадочные стороны назначения человека, а если уже есть общая система верований, в которой разрешены эти вопросы, то открывать и выставлять в истинном свете последствия системы в применении к каждому отдельному случаю. Оно должно провозглашать и поддерживать правила, соответствующие такому учению, должно проповедывать и объяснять их, и, когда общество заблуждается, напоминать ему о них. Тут нет ничего принудительного; изыскание, проповедывание, объяснение религиозных истин, в случае надобности – увещание, порицание – вот в чем заключается задача и обязанность духовного правительства. Уничтожьте всякую возможность принуждения – все существенные вопросы правительственной организации не перестанут заявлять себя и требовать разрешения. Вопрос, например, о том, необходимо ли сословие духовных должностных лиц, или же можно довериться религиозному вдохновению каждого человека; вопрос спорный между большею частью религиозных обществ и сектою квакеров, всегда будет существовать и требовать обсуждения. Если признать необходимость духовенства, тогда возникает другой вопрос: чему следует отдать предпочтение – системе ли равенства, т. е. сословию должностных лиц, равных между собою и управляющих по общему соглашению, или же иерархическому устройству, допускающему различные степени власти. И этот вопрос не исчезнет, хотя бы духовенство было лишено всякой принудительной власти. Итак, ошибочно было бы разрушать религиозное общество для того, чтобы иметь право уничтожить и духовное правительство; гораздо правильнее будет признать, что религиозное общество образуется естественно, само собою; что из него столь же естественно проистекает духовное правительство и что главная задача, подлежащая разрешению, состоит в том, на каких условиях должно существовать это правительство, в чем заключаются его основы, принципы, условия его законности. Вот существенный вопрос, к которому приводит существование духовного правительства, столь же необходимого, как и всякое другое.