История цивилизации в Европе - [34]

Если ограничивать религию религиозным чувством в собственном смысле слова, вполне реальным, но в то же время несколько смутным, несколько неопределенным, единственною характеристикою которого могло бы служить само его имя, чувством, обращающимся то к внешней природе, то к затаенным сторонам души человеческой, сегодня к поэзии, завтра к тайнам будущего, чувством, блуждающим повсюду, везде ищущим себе удовлетворения и нигде не останавливающимся, – повторяю, если ограничивать религию таким чувством, то она по необходимости должна остаться чисто индивидуальною. Подобное чувство может, конечно, вызвать людей к мгновенной ассоциации; оно может, должно даже, находить наслаждение в симпатии, питаться и укрепляться ею; но по своей колеблющейся, изменчивой природе, оно никогда не сделается началом прочного обширного союза, не применится никакой системе правил, обрядов, форм; одним словом, не создаст ни религиозного общества, ни соответствующей ему правительственной системы.

Но, если я только не ошибаюсь, такое религиозное чувство не составляет полного выражения религиозной природы человека. Я думаю, что религия есть нечто совершенно иное и притом гораздо более важное.

В природе, в судьбе человека есть задачи, разрешение которых находится вне пределов земной жизни, которые связаны с порядком вещей, недоступным видимому миру; а между тем они непреодолимо тревожат душу человека, стремящегося во что бы то ни стало к разрешению их. Разрешение этих задач, верования, догматы, заключающие или по крайней мере имеющие притязание заключать в себе такое разрешение, – вот первый объект, первый источник религии.

К ней ведет еще другая дорога. Для тех из вас, кто хотя сколько-нибудь изучал философию, очевидно, я думаю, что нравственные идеи существенно отличны от религиозных, что понятие о добре и зле, обязанность избегать зла и делать добро, – суть законы, которые человек находит в собственной своей природе, подобно законам логическим; источник их – в самом человеке, применение их – в его действительной жизни. Но из этих фактов необходимо рождается вопрос: где происхождение нравственности, и к чему ведет она? Эта обязанность делать добро, существующая сама по себе, представляет ли она независимый от всего факт, без причины и цели? Не скрывает ли она, или лучше сказать, не указывает ли она человеку на его происхождение, на его назначение, выходящее за пределы этого мира? Вопрос этот является сам собою, он неизбежен, чрез него именно нравственность и приводит человека к религии, открывает ему ту божественную сферу, с которою она сама состоит в тесном единстве.

Таким образом, с одной стороны, сама человеческая природа, с другой – необходимость найти происхождение – цель нравственности, составляют неиссякаемые источники религии. Область религии содержит в себе не одно только простое чувство, описанное нами; она представляет совокупность: 1) учений, возбужденных вопросами, которые носит в себе сам человек; 2) правил, соответствующих этим учениям и дающих смысл и силу естественной нравственности, и наконец, 3) обещаний, обращенных к надеждам человека на будущую жизнь. Вот составные части религии; вот какою она является на самом деле, представляя нечто несравненно большее, нежели простое видоизменение чувствительности, порыв воображения или особый род поэтического вдохновения.

Итак, по существу своему, по истинным своим элементам, религия представляется не чисто индивидуальным фактом, а могучим источником общественности. Будем ли мы смотреть на нее, как на систему верований, догматов? Истина не принадлежит никому в особенности; она всемирна, безусловна; люди чувствуют в себе потребность общими силами искать и исповедывать ее. Обратимся ли мы к правилам, проистекающим из религиозных учений? Закон, обязательный для одного лица, должен быть обязателен и для всех; нужно обнародовать его, доставить ему всеобщее господство. То же самое относится и к обещаниям, связанным с религиозными верованиями и правилами: надо распространять их, надо призывать всех к пользованию обещанными плодами. Таким образом, из существенных элементов религии рождается религиозное общество и рождается так неизбежно, что слово, выражающее самое энергичное из общественных чувств, самую настоятельную потребность распространения идей, расширения общества, есть слово «прозелитизм», преимущественно прилагаемое к религиозным верованьям, и, по-видимому, исключительно посвященное им.

Когда религиозное общество однажды образовалось, когда соединилось известное число людей с общими религиозными верованьями и надеждами, под действием общих религиозных правил, – для них необходимо правительство. Нет общества, которое могло бы просуществовать одну неделю, – что я говорю! – один час – без правительства. С самой первой минуты своего существования, вследствие самого факта этого существования, общество уже нуждается в правительстве, которое провозглашало бы истину, служащую соединительным звеном общества, которое бы объявляло и поддерживало правила, проистекающие из этой истины. Необходимость власти, правительства в религиозном обществе, как и во всяком другом, заключается в самом факте существования общества. Образование правительства происходит совершенно естественно. Едва ли возможно доискаться во всех подробностях каким образом, вообще, правительство водворяется и утверждается в обществе; одно лишь несомненно: при нормальном, закономерном течении дел, не нарушаемом вмешательством силы, власть достается способнейшим, лучшим людям, могущим повести общество к предназначенной цели. Идет ли дело о военном предприятии? властью овладевают храбрейшие. Имеет ли общество своим предметом ученое исследование или предприятие? главою его является наиболее сведующий из членов. Когда мир предоставлен естественному своему течению, врожденное неравенство людей всюду получает свободное развитие; каждый занимает то место, какое способен занять. А в религиозном отношении, как и во всяком другом, люди не равны по талантам, способностям и силам. Один из них лучше всех прочих умеет представить религиозное учение в истинном его свете и покорить ему умы людей; другой имеет наиболее данных, чтобы утвердить действие религиозных правил; третий обладает особенным искусством в поддержании и оживлении религиозных чувствований и надежд. То же неравенство способностей и влияния, из которого порождается власть в гражданском обществе, порождает ее и в религиозном обществе. Миссионеры появляются и сознают свое призвание точно так же, как и полководцы. Итак, духовное правительство, с одной стороны, возникает из самой природы религиозного общества, а с другой – естественно развивается в нем под влиянием человеческих способностей и неравномерного их распределения. Лишь только в человеке зарождается религиозное чувство, как развивается и религиозное общество; лишь только является религиозное общество, как оно создает свое правительство, т. е. духовенство.