История церкви, рассказанная просто и понятно - [45]

Епископ Александр не собирался такого терпеть. Примерно в 320 году он созвал в Александрии Собор духовенства, на котором учение Ария было осуждено, а самого пастыря отлучили от Церкви. Арий обратился к своему другу Евсевию, епископу Никомедийскому, и заручился его поддержкой. Так богословский спор стал испытанием на прочность для двух самых важных Церквей на Востоке: для Никомедии, политической столицы, и для Александрии, столицы интеллектуальной. С помощью друзей Арий вернулся в Александрию, и на улицах начались беспорядки.

Константин признал, что этот взрывоопасный вопрос необходимо решить, и в 325 году он созвал Собор в Никее, расположенной в Малой Азии, недалеко от Никомедии. О, сколь яркую картину являл собой первый имперский Собор! Где-то триста епископов ясно помнили дни гонения. Иные несли на своих искалеченных телах печати страдания и тюрьмы. Одного ослепили на один глаз. Другой после пыток не мог двинуть руками. Но теперь казалось, дни страданий окончены. Епископы отправились в Никею не тайком, как привыкли. Они уже не боялись ареста. Им не приходилось отправляться в далекий путь пешком. Они ехали на Собор с удобствами, как гости императора, и все их расходы уже были оплачены.

В центре зала для собраний в Никее воссел Константин. Сперва он считал, что вся проблема кроется всего лишь в небольшом расхождении в терминах. Он был председателем на ранних заседаниях – и словно сиял в своих императорских одеяниях: строгая римская пурпурная тога, облачение императоров, уже уступила место разноцветной парче, усыпанной драгоценностями и, возможно, подобающей восточному монарху.

Император был краток. Он обратился к духовенству и напомнил, что те должны прийти к согласию по вопросам, которые их разделяли. Раскол Церкви, сказал он, хуже войны. Обозначив свое мнение, император отступил и отдал разрешение конфликта в руки церковных предводителей.

Бог истинный от Бога истинного

Согласно одному отчету о Соборе, некоторые епископы из числа тех, что поддерживали Ария, рассчитывали на абсолютную победу и выступили в защиту Ария смело и уверенно. Но Собор в большинстве своем так вознегодовал, что говоривших прервали громкими криками. На первый взгляд, все эти епископы прибыли из Церквей, где Иисуса почитали. Представлять Иисуса как сущность иной природы – это могло показаться непочтительным.

В каком-то смысле Собор уже был окончен: Арий проиграл. И начался тяжелый труд – создание формулировки, которую примет Собор и которая в то же время исключит учение Ария.

В имперском дворце, по всему периметру внешнего двора, стояли на страже, обнажив мечи, телохранители и солдаты. Но люди Божьи могли спокойно проходить меж ними в самые дальние уголки дворца. На обеде иные из них возлежали на том же диване, что и император, другие отдыхали на подушках по обе стороны от него. Так что же это – и впрямь Царствие Христово? Или это не реальность, а дивный сон?

Епископа Пафнутия из Египта, ослепленного на один глаз при Диоклетиане, император почтил особо – и в знак дружбы между империей и Церковью поцеловал его в щеку со стороны слепого глаза.

Впрочем, после Никеи Константин, а вслед за ним и его преемники снова и снова то запрещали кого-либо из духовенства в служении, то отправляли в изгнание. Учение Церкви слишком часто зависело от того, к кому благоволил император. Двор всегда заполняли представители той или иной партии христиан. И в итоге имперская власть непрестанно запрещала епископов в служении и почти так же часто возвращала их обратно, когда некая новая группа церковных советников брала верх во дворце.

Жизнь Афанасия Великого – ярчайший пример того, как имперская власть обрела реальный контроль в Церкви. Афанасий, секретарь Александра, епископа Александрийского, вполне мог быть на Соборе – и если так, то мог и притязать на то, что внес свой вклад в формулировку Никейского Символа веры, как его главный защитник. Вскоре, в возрасте тридцати трех лет, он сменил почившего Александра на посту епископа. Впрочем, в последующие полвека никто не мог предсказать, кто победит в схватке с арианством. За эти десятилетия Афанасия отправляли в ссылку не менее пяти раз, и каждое изгнание и возвращение в Александрию являло собой либо смену императоров, либо перемену в составе дворцовой церковной клики, шептавшей императору на ухо. Временами Афанасий совершенно утрачивал доверие императора, и тогда ему казалось, будто его оставили все сторонники. В один такой час он провозгласил свой знаменитый вызов: Афанасий против мира. Да, он бы мог выйти один против всей империи.

В эти пятьдесят лет непрестанно шли споры об арианстве. Почти сразу по завершении Никейского Собора умеренная группа, иногда называемая полуарианами, откололась от строгих ариан и попыталась дать новое толкование формулировке единосущный. Они выражали отношение Слова Божьего к Богу Отцу термином homoios, «подобный». И возникли две «партии». Одна, которую возглавлял Афанасий, настаивала на слове homoousios, ибо ее приверженцы верили в то, что Слово (Христос) было «одинаковой» природы с Отцом. Если Христос не был совершенным Богом, говорили они, значит, он не мог в полной мере спасти нас. Другая «партия», полуариане, выступали за слово