История церкви, рассказанная просто и понятно - [35]
Его доводы завоевали всеобщее одобрение, и Церковь, стремясь разобраться с этой мерой греха, разработала ступенчатую систему покаяния. Только по прошествии времени в сокрушении о грехе – иными словами, в раскаянии – грешникам позволяли вернуться к причастию. Епископ простирал прощение и на падших, если те доказывали свое раскаяние делом: представали пред всей общиной в одежде из власяницы и посыпали голову пеплом. После подобной исповеди и акта смирения епископ возлагал на кающегося руки – как символ восстановления в Церкви.
Впрочем, идею об исповедниках отвергли только на время. Она возродилась много позже – в доктрине Римско-Католической Церкви о «сокровищнице добродетелей» и в практике индульгенций. В последних Церковь тоже передавала нуждающимся грешникам добродетели необычайно духовных людей – святых.
Самый громкий голос в защиту традиционной суровой политики зазвучал из Рима. Новациан, пресвитер и высокочтимый богослов, утверждал, что у Церкви нет власти даровать прощение тем, кто виновен в убийстве, прелюбодеянии и отступничестве – и она могла лишь ходатайствовать о милосердии Божьем на Страшном Суде.
Новациан встретил жесткое сопротивление со стороны другого пресвитера по имени Корнелий: последний считал, что епископ может прощать даже тяжкие грехи. И Церковь разделилась. Прошлое шло в бой с будущим. Идеал прежних времен, в защиту которого выступил Новациан, видел Церковь как общество святых; в свете новых воззрений, защитником которых стал Корнелий, Церковь выступала школой для грешников.
Взгляды Корнелия снискали достаточную популярность, чтобы по выбору большинства он стал епископом Римским. Новациана поддержало меньшинство. Вскоре новациане создали сеть малых общин и считали кафолические церкви оскверненными из-за снисходительного отношения последних к грешникам. И может статься, они были правы, ведь теперь кафолические церкви предлагали прощение любым грешникам, всем и каждому.
Наряду с крещением и даже после него кафолические христиане обрели второе таинство. Оно еще не получило облика, но на него полагались как на нечто, имеющее облик, и христиане считали себя оправданными почти всегда, когда прибегали к нему.
То было таинство покаяния.
Рекомендации к дальнейшему прочтению
Chadwick, Henry. The Early Church. Middlesex: Penguin, 1967.
Davidson, Ivor J. The Birth of the Church: From Jesus to Constantine, AD 30–312, Baker History of the Church. Vol. 1. Grand Rapids: Baker, 2004.
Davies, J. G. The Early Christian Church. Garden City, NY: Doubleday, 1967.
Greenslade, S. L., ed. Early Latin Theology. Philadelphia: The Westminster Press, 1976.
Prestige, G. L. Fathers and Heretics. London: S.P.C.K., 1963.
8. От Апостолов к интеллектуалам
Александрийцы
Иероним, прежде всего известный тем, что перевел Библию на латинский язык в версии, получившей название «Вульгата», вел строгую монашескую жизнь. Впрочем, однажды, в 374 году, в дни Великого поста, – еще только начиная подвиг самоотвержения, – он заболел, и в кошмарном видении ему привиделось, будто он стоит перед престолом Божественного Судии и слышит голос, громкий и устрашающий: «Иероним, ты не христианин, ты цицеронианин!»
Без сомнения, то был голос совести. Иероним любил Господа. Но еще он знал и любил работы классических авторов: Цицерона, Саллюстия, Лукреция, Вергилия, Горация и Ювенала. Его кошмар – типичное отражение душевной борьбы, которую вела ранняя Церковь против языческой литературы и философии. Какое согласие между Христом и Велиаром? Что общего у Псалтири с Горацием, у Евангелий с Ницше, у апостола Павла с Хемингуэем?
Пока христианская весть расходилась по земле, верующих ждал духовный и интеллектуальный вызов. Им приходилось учить людей с различными философскими воззрениями. Многие из этих воззрений объединялись под широким термином «эллинизм» – так назывался период в греческой культуре и мысли, продлившийся от Аристотеля до появления Римской империи. Так новые аргументы и критика побудили христианских мыслителей более полно и подробно рассказать о христианском учении.
В III веке христианство уже не было малой иудейской сектой – и стремительно становилось главным противником прежних путей Рима. А те, кто стоял у вершин культуры и власти, задали важный вопрос: какова роль христианства в делах людей и империй?
Церковь всегда предстает в двойственном отношении к делам людским. Иисус лучше всего выразил суть этой роли, когда говорил о своих учениках: «Они не от мира», но «Я послал их в мир» (Ин 17:16, 18). Это предполагает, что Церковь, по замыслу Бога, живет в отстраненно-вовлеченном ритме: причина отстранения в том, что Евангелие и вечная жизнь не от людей, но от Бога, а причина вовлечения – в том, что Бог посылает Церковь в мир, чтобы та сияла, словно маяк, и вела людей к истине.
Так Церковь вершит свой особый путь сквозь историю: она отделена от мира, но и борется с ним. И это непросто. Христиане часто различаются во взглядах на то, как далеко можно уходить от мира – и как сильно в него вовлекаться. То, что для одних явится свидетельством, другим может показаться уступкой.
Очередная книга серии «Мистические культы Средневековья и Ренессанса» под редакцией Владимира Ткаченко-Гильдебрандта, начиная рассказ о тайнах Восточного Ордена, перебрасывает мостик из XIV столетия в Новое время. Перед нами замечательная положительная мистификация, принадлежащая перу выдающегося созидателя Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма, врача, филантропа и истинно верующего христианина Бернара-Раймона Фабре-Палапра, которая, разумеется, приведет к катарсису всякого человека, кто ее прочитает.
В основу книги легли лекции, прочитанные автором в ряде учебных заведений. Автор считает, что без канонического права Древней Церкви («начала начал»)говорить о любой традиции в каноническом праве бессмысленно. Западная и Восточная традиции имеют общее каноническое ядро – право Древней Церкви. Российскому читателю, интересующемуся данной проблематикой, более знакомы фундаментальные исследования церковного права Русской Православной Церкви, но наследие Западного церковного права продолжает оставаться для России terra incognita.
В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.