История целибата - [39]
Вот так Мария, привыкшая жить в роскоши блудница, ставшая аскетом и отшельницей, обрела бо́льшую святость, чем мирный старец. В разговоре с Зосимой она рассказала о борьбе с собственной плотью. В первые семнадцать лет, проведенных в пустыне, ее мучили воспоминания о буйной, но приятной бывшей жизни. В итоге слезы и молитвы одержали верх, и с тех пор она существовала за счет трех хлебов, которые взяла с собой, а покрывалась она словом Божиим. Она не читала Священного Писания, а на вопрос Зосимы о том, откуда его знает, ответила: «Само Слово Божие, живое и всетворческое, учит человека всякому разуму»[185]. После явленных ею «бесчисленных чудес» старец преклонил пред нею колени.
Спустя год, следуя ее указаниям, Зосима вернулся с хлебом и вином для Святого причастия. Мария ждала его на другом берегу Иордана и, когда увидела, что он пришел, прямо по воде перешла реку к тому месту, где он стоял. Старец поразился новому чуду, потом совершил таинство Святого причастия. Очистившись духовно, Мария попрощалась с ним и снова перешла по воде на другую сторону Иордана.
На следующий год в то же самое время Зосима вернулся к тому же месту и увидел, что Мария умерла. На песке рядом с ее телом лежало послание, в котором было сказано: «Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии. Воздай персть персти. Моли Господа за меня, преставльшуюся месяца апреля в первый день, в самую ночь спасительных страданий Христовых, по причащении Божественной Тайной Вечери»[186]. С мокрыми от слез глазами, Зосима стал скрести твердую землю голыми руками, но никак не мог выкопать даже небольшое углубление. Вдруг он увидел огромного льва. «Святая подвижница хотела, чтобы я предал ее тело земле, – сказал он лютому зверю. – Но я слишком стар, чтобы выкопать ей могилу, и у меня нет лопаты». Огромными когтями лев выкопал Марии могилу, и Зосима осторожно опустил туда тело, вновь покрыв его наготу своим плащом.
По возвращении в монастырь Зосима рассказал свою поразительную историю. Монахи, с которыми он жил в монастыре, возрадовались вместе с ним и начали ежегодно почитать день преставления преподобной подвижницы. Зосима, немного не доживший до ста лет, никогда не пытался повторить свою удивительную историю. Проходили столетия, ее пересказывали вновь и вновь, и бессчетное число христиан принимало таинства, о которых в ней повествовалось, близко к сердцу.
Притча о Марии, как и о Константине, возвышала духовно и вместе с тем была губительно возбуждающей. Мария грешила с ранней юности. Она бросила семью и отправилась в порочную, восхитительную Александрию. Как беглянка, она выбрала себе древнейшую в мире, самую омерзительную профессию. Еще хуже было то, что она наслаждалась своей развратной жизнью, проходившей в непрестанных оргиях, обжорстве, пьянстве и блуде, в ярких одеждах, со сверкающими ювелирными украшениями, с выкрашенными хной и блестевшими от оливкового масла волосами. К деньгам она относилась так же расточительно, как к собственному телу, тратя их, проматывая, не пытаясь копить, существуя от одного оргазма до другого – собственного и платных клиентов, бесконечную вереницу которых пропускала через себя. На протяжении семнадцати лет Мария ни разу не задумалась об искуплении грехов, она была счастливой шлюхой – беззаботной, развратной, расточительной, жаждущей наслаждений. Если и существовала когда-то блудная дочь, то ею была Мария.
Именно так судил ее Господь. Через вмешательство самой лучшей Марии он освободил самую худшую ее тезку и мягко, доброжелательно наставил ее на путь истинный. От жизни, полной шелков и благовоний, гранатов и вина, которыми она наслаждалась со своими многочисленными приятелями, общительная, обожавшая веселье Мария отправилась – одна! – во враждебную пустыню всего с тремя хлебами, отделявшими ее от голода.
Поджидавшие ее там лишения были почти невообразимы: нестерпимо жаркие дни, леденящие ночи, отсутствие воды, летающие рядом и жалящие насекомые, дикие звери, злые кочевники. Одежда ее изорвалась и истлела, обнажив наготу ее ставшего целомудренным тела. Она с трудом пережевывала крошки черствого, жесткого хлеба и утоляла жажду соками трав, которые росли в пустыне. Но хоть ей удалось утолить потребности тела, ее продолжали люто терзать плотские желания. Каждый год удовлетворявшейся похоти требовал искупления годом аскетического покаяния, и потому на протяжении первых семнадцати лет Марию мучил не только сексуальный соблазн, но также видения яств и напитков, к которым она привыкла за семнадцать лет, блудливо прожитых ею в разврате. Год за год – и в итоге она искупила грехи.
