История Будущего. Миры Роберта Хайнлайна. Том 22 - [6]

— Во-вторых, даже если претензии этого человека обоснованы — допустим на мгновение такую нелепость… — Мистер Уимс позволил себе холодную улыбочку, — мы утверждаем, что его деятельность противоречит интересам общества в целом и наносит противозаконный ущерб интересам моего клиента, в частности. Мы готовы предъявить многочисленные материалы, доказывающие, что этот человек публиковал сам или поощрял публиковать заявления, призывающие общество отказаться от бесценных благ страхования жизни к большому вреду для благосостояния и финансового положения моего клиента.

Пинеро встал.

— Ваша милость, могу ли я сказать несколько слов?

— Что именно?

— Мне кажется, я смогу упростить ситуацию, если мне будет разрешено коротко ее проанализировать.

— Ваша милость, — прервал Уимс, — это против правил.

— Терпение, мистер Уимс, ваши интересы будут ограждены. Мне кажется, в этом деле нам требуется больше света и меньше шума. Если доктор Пинеро, высказавшись в этот момент, тем самым сократит разбирательство, я склонен дать ему это разрешение. Продолжайте, доктор Пинеро.

— Благодарю вас, ваша милость. Обратившись сначала к последнему из обвинений мистера Уимса, я готов признать, что я действительно публиковал заявления, о которых он говорит…

— Погодите, доктор. Вы решили обойтись без адвоката. Но вы уверены, что способны защищать свои интересы?

— Я готов рискнуть, ваша милость. То, что я намерен признать, наши друзья могут доказать без всяких затруднений.

— Очень хорошо. Продолжайте.

— Я готов признать, что в результате этого многие люди аннулировали свои страховые полисы, но пусть они докажут, что кто-либо из поступивших так потерпел в итоге какой-нибудь ущерб или понес убытки.

Совершенно верно, что «Объединенное страхование» в результате моей деятельности теряет клиентов, но это естественное следствие моего открытия, которое превратило их полис в такой же анахронизм, как лук со стрелами. Если иск будет удовлетворен на этом основании, я налажу производство керосиновых ламп, а затем потребую, чтобы «Эдисону» и «Дженерал электрик» было запрещено производство электролампочек.

— Я готов признать, что поставил предсказания смерти на деловую основу. Но я отрицаю, что я занимаюсь магией, будь она черная, белая или радужная. Если делать предсказания, опираясь на научные методы, противозаконно, статистики «Объединенного страхования» много лет нарушают закон, предсказывая на каждый год точный процент смертей в данной большой группе населения. Я предсказываю смерть в розницу, а «Объединенное страхование» предсказывает ее оптом. Если действия «Объединенного страхования» законны, каким образом мои могут быть противозаконны?

— Я признаю важность вопроса о том, действительно ли я способен давать точные предсказания или нет. И я готов признать, что гак называемые эксперты Академии Наук покажут, что я этого не могу. Но им мой метод неизвестен, и они не могут вынести о нем весомого заключения.

— Погодите, доктор. Мистер Уимс, правда ли, что ваши эксперты не знакомы с теорией и методом доктора Пинеро?

На лице мистера Уимса мелькнула тревога. Он побарабанил пальцами по столу и, наконец, ответил:

— Могу ли я попросить суд ненадолго прервать заседание?

— Разумеется.

Мистер Уимс несколько минут торопливым шепотом совещался со своими помощниками, затем повернулся к судье:

— Ваша милость, мы хотели бы предложить следующее: пусть доктор Пинеро объяснит теоретическую основу и практическое применение своего так называемого метода, а тогда эти именитые ученые смогут высказать суду свое мнение об обоснованности его претензий.

Судья вопросительно посмотрел на Пинеро, который ответил:

— Дать свое согласие на это я не могу. Независимо от того, верен ли мой метод или нет, было бы опасно допустить, чтобы он попал в руки глупцов и шарлатанов… — он махнул рукой на группу профессоров, сидевших в первом ряду, помолчал и ядовито улыбнулся, — … как прекрасно известно этим господам.

Кроме того, для доказательства действенности метода вовсе необязательно открывать принципы, на которых он построен. Нужно ли мне для доказательства верности моих предсказаний обучать азам все это общество, самоназначенных хранителей мудрости, излечивать их от укоренившихся в их сознании суеверий?

В науке для того, чтобы прийти к выводу, есть только два пути. Один — научный метод, другой — схоластический. Можно либо исходить из результатов экспериментов, или слепо следовать авторитетам. Для настоящего ученого критически важны экспериментальные доказательства, а теория — просто удобное пособие, которое можно отбросить, если оно уже не отвечает своему назначению.

Для ученого-педанта авторитет — это все, и если факты не укладываются в теорию, предписанную авторитетами, их отбрасывают. Именно такая точка зрения — точка зрения педантов, цепляющихся за устарелые теории, преграждала путь новым знаниям на протяжении всей истории.

Я готов доказать мой метод с помощью эксперимента и как Галилей в суде сказать: «И все-таки она вертится!». Я раньше уже предлагал такое доказательство этому обществу самозванных экспертов, но они его отвергли. Я возвращаюсь к моему предложению: я измерю протяженность жизни членов Академии Наук, а они пусть назначат комиссию для проверки результатов.