История афинской демократии - [59]

Другое постановление, начертанное на оборотной стороне того же камня и состоявшееся, вероятно, вскоре после первого, касается казны богини Афины[135]. Из начальных строк надписи, сильно попорченных, можно заключить, что известная сумма из этой казны определялась на золотые статуи богини Ники (Победы), на обстановку религиозных процессий и на какую-то большую постройку (вероятно, на Пропилеи); остальные же деньги богини Афины, как находящиеся уже на акрополе, так и должные поступить туда, не могли быть употреблены и израсходованы на что-либо другое, да и на упомянутый в начале расход, если понадобится, могло быть еще выдано не более 10 000 драхм. Делать предложения о расходовании денег богини Афины – не на потребности культа – можно было не иначе, как выхлопотав предварительно у народного собрания особое разрешение, адею. За несоблюдение этого грозило строгое наказание. Что же касается фороса, читаем далее, то эллинотамии должны складывать поступающие в течение года суммы у казначеев богини Афины. После того как из тех 200 талантов, которые назначены народом в уплату «другим богам», долг последним будет отдан, сокровища богини Афины должны храниться по правую сторону описфодома, сокровища же «других богов» – по левую. Что из священных предметов еще не сосчитано и не взвешено, должно быть теперь сосчитано находящимися в должности казначеями при участии всех их предшественников.

Из этих постановлений мы видим, как излишек доходов не тратится легкомысленно, а идет на покрытие долга священной казне или на устройство верфей и укреплений. Мы видим тут определенный порядок, строгую отчетность и гласность. До нас дошли подробные инвентари предметов, принадлежавших Афине и «другим богам», дошли и долговые записи, в которых в точности «до последней драхмы и обола» обозначалась сумма, должная государством священной казне. Дело в том, что государство, употребляя на свои нужды средства этой казны, признавало право собственности за Афиной и «другими богами». Оно возвращало долг, когда предоставлялась возможность, или, по крайней мере, обязывалось возвратить его с уплатой известного, хотя и небольшого, процента (1¹/₅). Для государства священная казна являлась таким образом запасным фондом. Сложные формальности, вроде, например, предварительного испрашивания особого разрешения – «безопасности» сделать предложение, адеи, для дарования которой требовалось присутствие в народном собрании не менее 6000 человек, – прежде чем выступить с предложением о займе из священной казны, должны были действовать сдерживающим образом и предупреждать слишком частые, поспешные и необдуманные траты.

Независимо от священной казны богини Афины существовала, по-видимому, и государственная казна, по отношению к которой право полной собственности принадлежало самому государству. Она являлась депозитом и находилась, так сказать, под охраной самой богини, которой уделялись «начатки» фороса с союзников в размере ¹/₆₀. Но афиняне в случае нужды предпочитали брать заимообразно из священной казны как запасного фонда, на известных условиях, с соблюдением сложных формальностей, с уплатой процентов и с обязательством возвратить долг, и избегали истощать вконец собственно государственные средства. Словом, здесь, в деле финансов, мы видим тот же дух самоограничения, то же стремление предупреждать поспешные, легкомысленные и произвольные решения случайного большинства народного собрания, какими запечатлен был и порядок законодательства. Есть даже основание думать, что бюджет расходов в Афинах устанавливался законодательным порядком: в пределах установленной суммы можно было расходовать по постановлению народного собрания, а добавочные расходы нуждались в дополнительном законе.

Рядом с внешним могуществом и блестящим положением государственных финансов торговля и материальное благосостояние самих афинских граждан достигли тоже своего высшего развития. Владычествуя на море, афиняне властвовали и над торговлей. «Ибо, – говорит один древний автор, – если какой город богат корабельным лесом, куда он его сбудет, если не уладит с властителем моря? а если какой-нибудь город богат железом, или медью, или холстом, куда он их сбудет, если не уладит с повелителем моря? Именно из этого материала у меня корабли: от одного лес, от другого железо, от третьего медь, от четвертого лен, от пятого воск… И я, не обрабатывая земли, все это имею посредством моря…»[136] Афины господствовали на денежном рынке, а их монета вследствие своей доброкачественности повсюду охотно принималась. Их торговые связи обнимали и восток, и запад. Афины Периклова века являлись посредником между восточными и западными берегами Средиземного моря, торговым центром, главным складочным местом греческого мира, богатейшим и многолюднейшим городом, а Пирей – самой оживленной гаванью, эмпорием Греции, куда сходились корабли с разных концов и где, по словам Исократа, можно было достать все. В Афины свозились самые разнообразные продукты, нередко из самых отдаленных краев. «Вследствие величины города, – говорит Перикл у Фукидида (II, 38), – сюда сходится все со всей земли, и мы можем наслаждаться благами остальных стран с такой же легкостью, как и благами своей земли». «Что только есть хорошего в Сицилии, или Италии, или на Кипре, или в Египте, или Лидии, или в Понте, или в Пелопоннесе, или где-либо в другом месте, – замечает другой автор