История афинской демократии - [48]

Таким образом закончилась борьба Афин из-за гегемонии на суше, эта своего рода Первая Пелопоннесская война. То был поворотный пункт в истории афинского могущества. Афины возвратились к тому положению, какое занимали они до 460 г. Их стремлению к господствующему положению и на суше, их все возрастающим успехам настал конец. Афинянам приходилось ограничиться владычеством на море, оставить мысль об объединении под своей гегемонией чуть не всей Греции. Оказалось, что афинское господство на суше не имеет корней, что оно сталкивается с неодолимыми преградами – с духом партикуляризма, столь сильным вообще у греков, с завистью и соперничеством других государств, с консервативными и аристократическими элементами; оказалось, что афиняне брались за непосильное дело: такому непомерному расширению афинского владычества не соответствовали силы небольшой Аттики.

Война не осталась без влияния на развитие демократического направления. Она ложилась тяжелым бременем особенно на класс более состоятельный. Ряды умеренных поредели: громадные потери на войне несли преимущественно хорошо вооруженные гоплиты, вообще люди «приличные из демоса и из богатых», как выражается Аристотель; по его словам, из выступавших в поход постоянно гибло до двух или трех тысяч (Ath. Pol., 26). На этот счет мы имеем и документальное свидетельство уже цитированной выше надписи, из которой оказывается, что одна фила в течение только года потеряла убитыми, не считая раненых, более 170 человек, а потери во всех 10 филах были приблизительно равномерны.

Во время тяжелой борьбы за гегемонию на суше, в год битвы при Танагре и возведения Длинных стен, состоялось нововведение в демократическом духе, касавшееся избрания архонтов: постановлено было избирать архонтов и из зевгитов. Так открыт был доступ к архонтству третьему классу, и на 457/56 г. впервые избран был в архонты зевгит Мнесифид, тогда как до того архонтами могли быть только пентакосиомедимны и всадники (последние, вероятно, со времени Аристидовой реформы), а зевгиты занимали лишь низшие должности. Что же касается фетов, то ограничение относительно их осталось: по закону они, как упомянуто уже, и впоследствии не имели права занимать должности, но на практике закон этот потом обходился.

Мы видели, что еще при Писистрате в Аттике существовали так называемые судьи по демам. Потом – быть может, при Клисфене, когда сказалась реакция против всего, что напоминало времена тирании, – они были упразднены. Теперь, в 453/52 г., судьи по демам были восстановлены. Их было 30. Число это, по всей вероятности, стояло в связи с числом триттий: на каждую триттию было по одному судье. Впоследствии, по низвержении тирании Тридцати, число их было увеличено до 40, «из ненависти к числу 30», как поясняет древний лексикограф. Судьи эти творили суд, разъезжая по демам, причем их окончательному решению подлежали дела на сумму до 10 драхм. Восстановление судей по демам, или, как их иначе называли, «тридцати», находилось, вероятно, в связи с реформой ареопага и с расширением деятельности гелиэи: дикастерии были обременены множеством дел, и с целью облегчить их, а также чтобы не затягивать решения мелких тяжб, последние предоставлены были ведению судей по демам. Притом эта мера была в духи Писистратовой политики: введение вновь судей по демам должно было противодействовать наплыву сельского населения в город и вместе с тем соответствовало нуждам этого населения.

Существовали, кроме того, диэтеты, посредники, мировые или третейские судьи, из лиц, которым шел 60-й год. Судьи по демам передавали на их решение процессы свыше 10 драхм. Для большинства частных тяжб диэтеты являлись первой инстанцией. Впоследствии (в конце V в.) было даже установлено, что ни один из таких процессов не мог доходить до народного суда, прежде чем не был представлен на суд диэтетов[106].

Около того же времени[107] совершилось знаменательное событие: союзная казна с острова Делоса и из святилища Аполлона была перенесена в Афины и поставлена под охрану богини Афины, в пользу которой стали уделяться и так называемые «начатки» дани союзников, шестидесятая доля фороса. Это был момент, когда афиняне вели борьбу в самой Греции, когда в Египте постигла их катастрофа и когда казне, находившейся на Делосе, могла угрожать опасность сделаться добычей неприятеля. Казалось необходимым перенести ее в более безопасное место – в Афины. Есть известие, что это состоялось по предложению самосцев. Что сталось с союзным «синодом», местом собрания которого служил Делос, – неизвестно. Учреждение это умирало, так сказать, естественной смертью.

Перенесение казны в Афины и упразднение союзного собрания являлось прямым следствием предыдущего хода дел. Это не был крутой, резкий переворот: это было лишь «последнее звено в том кризисе, который приходилось пережить союзу в конце первого периода своего существования»[108]. Перемена в положении союзников, в их отношениях к Афинам, началась еще задолго до того. Превращение союзников из равноправных членов союза в афинских «подданных» было уже к тому времени готовым фактом. Начало такого превращения относится еще ко времени Кимона, который так умел обращаться с союзниками и так симпатизировал им. Очевидно, сила вещей была могущественнее влияния отдельных лиц, их симпатий и антипатий, и эта сила вещей вела к тому, чтобы афинская гегемония превратилась во «власть», владычество.