История Абулфейз-хана - [6]

Газаль:

«Мое сердце от горести стало кровью, поскольку мне быть в доме траура, Я сегодня хочу расстаться с царством благополучия.

Судьба, как только возымела силу, поступила со мною вероломно, По допущению рока я тоже хотел бы быть вероломным, Каждому я обещал покровительство, [а судьба] поступила [со мною] коварно, и я поражен изумлением.

Я не хочу быть знакомым ни с кем в эти дни!

Я – Хусейн своего времени 42 и вижу зло от этих отвратительных людей, И лучше бы мне также мучиться жаждою в [пустыне] Кербела, [как и Хусейну]!

Следовало [мне], и я испил от людей целый поток несправедливости, – Не упрекай же меня: /16 б/ [я], Убайдулла, буду со смертью в согласии!»

Словом, в ту горестную ночь все эмиры, отправившись в бухарский арк, единогласно решили убить Убайдулла-хана и сделать государем его величество Абулфейз-хана.

Они несколько раз посылали к Ма'сум-бий аталыку, [прося его принять участие в их решении], а он, человек военный, медлил с прибытием [к ним], ибо, [по его мнению], возможно, судьба даст другой оборот делу. Он послал [на разведку] человека и путем шпионажа получил известие, что в Пир-и Марза при хане-мученике никого нет.

И [тогда] Ма'сум-бий сел на коня и, на ранней заре прибыв [в арк], поцеловал августейшее стремя его величества, Абулфейз-хана 43. И все согласились на том, что по Чингизханскому обычаю расстелили белый войлок [и подняли на нем Абулфейза, тем самым] возведя его величество, божественную тень, на престол. Его величество хан не согласился было на убийство брата и сказал: «Хорошо было бы [моему] любезному брату /17 а/ отправиться в паломничество к святым местам Аравии и сподобиться [получить] от них почет». Эмиры, [однако], не согласились на это. И когда взошло Солнце, то наставший день был днем, когда бедоносное море пришло в волнение, огонь бунта высоко взметнулся вверх и волк гибели унес Иосифоподобное могущество [Убайдулла-хана] 44. [26] Я славлю Аллаха достойным его славословием! Тот день был таким днем, в который сердца стали полны боли, а лица пожелтели. В то время, когда взошло Солнце, ты сказал бы: «Вероломные войска звезд Султана [т. е. солнца], когда с восходом освещающего мир Солнца на ристалище божественного всемогущества 45 смешали вместе землю и кровь жестокости, они, как дикие восточные тюрки, захватив в плен закрытых чадрами целомудрия [обитательниц] лазоревого дворца небес, /17 б/ сбросили с них покрывала и повлекли [их] в плен, посадив на сребровидный круп светлошерстого коня небес 46. Государь же, достоинством равный Джемшиду – Солнцу (т. е. Убайдулла-хан), стоял один-одинешенек с глазами, полными кровавых слез, благодаря руке [слепого] рока. В такое время группа военных, крича и вопя, со всех сторон ринулась к саду Пир-и Марза. В это время хан, оставленный всеми и без близкого друга, совершив утреннюю молитву, сел на молитвенный коврик покорности своей судьбе. На его стороне никого не оставалось, кроме Афлатуна курчи и Тюря Куля кушбеги. Вдруг со стороны города раздался крик: «Хватай [его]!» и военные бросились, как на грабеж. Его величество, услышав шум и крики этого сборища, /18 а/ невольно заплакал и, теснимый насилием и жестокостью судьбы, испускал тяжелые пламенные вздохи, так что автор этих строк по этому поводу составил [следующую] элегию:

«О мусульмане, [все] стенания [происходят] от вращения сего высочайшего неба,

[И все] правосудие и несправедливость проистекает от случайностей, совершающихся на земле!

Скорбью возделана земля, жестокости преисполнено небо, У него готовы бунты [и мятежи] и сто тысяч [их] еще в засаде.

Кроме капель яда, не влило оно в наше горло [ничего], Хотя и полна бывает меда звезда небосклона.

Я пишу на память историю о жестокости вращения небесного свода и круговорота времени.

В тысяча сто двадцать третьем году, в священном [мухарраме] 47 В Бухаре возникло бедствие, сопровождаемое ужасами Судного дня, И внезапно воссияло восходящее солнце Абулфейз-хана. /18 б/ Померкла во тьме счастливая звезда Убайдулла-[хана, ибо] Кроме несчастья, [ничего иного] не бывает в развалинах мира.

Куда делся [пышный царь] Джемшид, куда девалось веселье, где вращенье [застольной] чаши?!

Условилась шайка людей убить несчастного государя.

И из Бухары совершила нападение на Пир-и Марза». [27] Когда весть о нападении этой вероломной банды достигла до высочайшего слуха, его величество понял, что все проистекает от козней судьбы. И в горести и беспомощности, обратив лицо [свое] к этому голубому и замечательному небу и к этим девяти слоям синих небес, с глазами полными кровавых слез и с печальными вздохами от жестокости и тирании судьбы, говорил такие слова – Стихи:

«Когда услышал о нападении народа государь несчастных /19 а/ Он испустил [идущий] из души и сердца вздох, полный горести и безнадежности.

Он сказал: «О тиранический круговорот небес, [твое] возмездие [происходит] от твоей несправедливости, Тебя создали из естества вероломства! Кольца твоих звезд не меньше, чем цепи [рабства],

[И] не меньше, чем тюрьма, будет твой созданный тиранией чертог.

Ты в одно мгновение несправедливо убиваешь сотню безгрешных людей,