История абдеритов - [119]
Роман Виланда завершается примечательным суждением, в котором выражается, несмотря ни на что, надежда на лучшее будущее человечества, когда «никто уже больше не будет походить на абдеритов». «Это время уже скоро наступит. – говорит писатель, – если только дети первого поколения девятнадцатого века будут настолько же мудрыми, насколько считали себя таковыми дети последней четверти восемнадцатого века по сравнению с мужами века предыдущего…». Последовавшие вскоре революционные события в Европе придали еще больше весомости этим словам.
Судьба «Истории абдеритов» в немецкой литературе позднейшего времени не похожа на шумный триумф. О романе упоминали с известной осторожностью: его «взрывная сила» внушала уважение и подчас опасение. Но произведение продолжает жить и сегодня. К нему обращались в своем творчестве Генрих Гейне и Готфрид Келлер.[442] Эпизоды из романа неоднократно инсценировались – вплоть до современной радиопьесы Ф. Дюрренматта «Процесс из-за тени осла. (По Виланду, но не очень)».[443] Об «Истории абдеритов» говорил Гете в речи, произнесенной в веймарской масонской ложе после похорон Виланда. Правда, он поостерегся называть роман перед чопорной публикой, но смысл его слов был ясен. Виланд, сказал Гете, «восстал против всего, что мы привыкли понимать под словом „филистерство“, против косного педантства, провинциализма, жалкой внешней благопристойности, ограниченной критики, притворной скромности, пошлого уюта, заносчивого самомнения и всех прочих злых духов, которым имя легион».[444]
В России имя Виланда было хорошо известно читателям XVIII в. В 90-х годах почти одновременно появились два полных перевода «Истории абдеритов»: один – в Москве в 1793–1795 гг., другой – в Калуге, подальше от недреманного ока цензоров Екатерины II, под любопытным заглавием «Зеркало для всех, или Забавная повесть о древних абдеранцах, в которых всяк знакомых без колдовства увидеть может. Переведена с того языка, на котором писана» (1795). Переводчиком этого издания был писатель-демократ В. А. Лёвшин, тонко уловивший социальную направленность сатиры Виланда. Третий перевод был опубликован также в Москве в двух частях, одна из которых увидела свет в 1832, а другая – лишь в 1840 г., вероятно, из-за цензурных препятствий. Публицистика и сатира Виланда находили понимание в кругах русских вольнодумцев.[445] В 1815 г. в Петербурге издавался сатирический журнал «Демокрит», названный по герою виландовского романа. «История абдеритов» оказалась вовлеченной в полемику, развернувшуюся в 1825 г. вокруг комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Чацкого сравнивали с Демокритом, а московское светское общество – с обитателями Абдеры.[446] После Великой Октябрьской социалистической революции в издательстве «Academia» был подготовлен трехтомник сочинений Виланда в новых переводах. Он не увидел света из-за того, что вскоре после его завершения началась Великая Отечественная война. Отрывки из «Истории абдеритов» в переводе И. В. Волевич были включены в «Хрестоматию по западноевропейской литературе» (1938).
Интерес к творчеству Виланда особенно велик в Германской Демократической Республике. Там издается академическое полное собрание сочинений и переводов писателя, его огромная переписка.
Не все в обширном наследии Виланда может сегодня живо заинтересовать читателя. Однако среди произведений этого автора есть такие, которые безусловно заслуживают нашего внимания. Прежде всего это – «История абдеритов». Роман Виланда не устарел до сих пор и не устареет, пока не исчезнет из мира общество классового неравенства, социальной несправедливости – буржуазное общество, со своим верным спутником – косной обывательщиной. Закончим статью пророческими словами создателя «Истории абдеритов»:
«Судьба моя, наверное, всегда будет такой – меня станут либо слишком уж хвалить, либо отвергать слишком сердито. Хорошо еще, что ни за то, ни за другое мне отвечать не придется. Среди потомков, да и среди современников, я надеюсь обрести друзей, которые поймут, чего собственно я добивался, и осознают разумом, ощутят сердцем глубокое родство со мной. Это будет означать, что влияние мое на потомство сохранится; и если это влияние станет помогать, а не препятствовать распространению гуманности, то у мен» могли бы иметься все основания быть довольным».[447]
Произведения Виланда продолжают и сегодня выполнять свою гуманистическую задачу.
Отрывок из последнего Виландова сочинения: «Эвтаназия, или О жизни после смерти», изданного по случаю странной книги, которая была напечатана в Лейпциге доктором Веделем под названием: «Известие о истинном, двукратном явлении жены моей по смерти».Текст издания: «Вестник Европы», 1808 год, № 6.
Немецкая волшебно-сатирическая сказка представляет собой своеобразный литературный жанр, возникший в середине XVIII в. в Германии в результате сложного взаимодействия с европейской, прежде всего французской, литературной традицией. Жанр этот сыграл заметную роль в развитии немецкой повествовательной прозы. Начало ему положил К.М. Виланд (1733–1813). Заимствуя традиционный реквизит французской «сказки о феях», Виланд иронически переосмысляет и пародирует ее мотивы, что создает почву для включения в нее философской и социальной сатиры.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.