Историк - [10]

— Человек, не способный властвовать, нуждался во властителе. Он создал бога. Создал его с мыслями, что его создал бог. Но со временем человек стал способен к правлению. Он сверг бога. Человек со временем стал богом. Я первый.

— И последний. Богов быть не должно. Богам всегда сопутствуют дьяволы.

— Богам всегда сопутствует знание распределения сил, составляющих единовластие.

— И где ваш злой дух, Снегов?

— Не злой дух. Тишинский — моя «тень».

— Да, точно. Ведь вы больше не разделяете добра и зла. А тени у вас и правда больше нет. Ведь вы — светитесь! Вы светитесь, Снегов!

— Что это? Вы смеетесь?

— Смеюсь! Смотрите, как я смеюсь! И запомните, что излучения и колебания этой частоты — это смех, которого вы не помните! Я смеюсь над вами, над собой! Я не способен даже оскорбить вас! А вы не способны даже оскорбиться! Я подобен языку пламени, говорящему со стылым ветром! Вас больше нет в живых, Снегов! Как нет и меня! Но я сгорю не раньше, чем вы замерзнете! И я приду к вам! Приду убить вас! Хоть вас и нельзя убить! Только — уничтожить!

— Вы не уйдете, Яров.

Я подключился к его нервам, к его пульсу, сжав в кулак его сокращенное сердце. В моей руке оно твердо, скоро оно будет подобно камню. Но оно горит. Оно горит, обжигает мою руку. Он причиняет вред моему разуму. Его мысли горят. Мне не ясно, что он делает. Я стараюсь определить. Пресекаю контакт, который не смог прекратить он, отпускаю его. Яров уходит. Тишинский — он нужен мне сейчас.

Запись № 7 04. 01. 1001 год Эры Порядка 19:00

Тишинский открыл глаза, всмотрелся в мое лицо, в мои мысли яснеющим разумом. «Защитник» отключил его от вертикально установленной платформы, облачил его в форму генерала СГБ, как только он сошел с платформы. Он молчит, впервые видя жизнь, впервые смотря в лицо смерти, впервые смотря в глаза моей власти.

— Тишинский, ищите Ярова. Найдите его.

Его сознание подключается к моему. Теперь эту связь не разорвать никому, ничему. Но он пробует силу, стараясь отстранить меня. Он всегда будет искать мою слабость, мне всегда придется противостоять ему. Но только он, без страха передо мной, способен будет показать мне истину. Он станет моим зеркалом, в котором я увижу мое истинное лицо, он станет моим стеклом, через которое я увижу чужие лица.

— Все данные моей памяти утверждают, что он мертв, Снегов.

— Данные вашей памяти — данные СГБ.

— У вас есть другие?

— Возьмите мою память, Тишинский.

— Вы видели его. Он здесь.

— Не известно. Теперь я вижу проекции распадающейся памяти.

— Проекции вашего разума были бы записаны в мысленном отчете вашим кодом от вашего имени. Это не проекция вашего разума — это посторонний объект.

— Возможно, что моя отмирающая память точно сохраняет коды, частоты чужих мыслей, точно проецируя их. Возможно, что мой разум регистрирует коды, частоты моей прежней памяти, как чужые. Ни я, ни мои «защитники» не нашли четких различий при сличении записанного кода с кодом мыслей Ярова. Теперь его должны проверить вы, как человек.

— Не зная предела способностей вашего разума, я не смогу установить подлинность Ярова.

— Пределы моего разума еще не известны, его перестройки еще не завершены. Ищите Ярова, Тишинский, считая, что он жив. Но соблюдайте секретность. Никто не должен знать, что вы ищете его, не зная, жив он или мертв.

Он впервые устремил в мои мысли всевидящий взгляд, жадный, как у зверя, холодный, как у машины.

— Я понял.

— Он знал, что я способен видеть его мысли, его жесткую память. Он скрыл от меня данные.

— Его жесткую память вы просмотрели — все уровни. Хранящие память нейроны не разрушены. Данные сохранены — они только скрыты. Их возможно открыть.

— Он не сохранил ничего, что был намерен утаить.

— Разум фиксирует все, что видит и слышит его носитель.

— Только то, что считает значимым его носитель.

— То, что не доходит до долгосрочной памяти, остается в краткосрочной. Необходимые данные должны были быть сохранены при вашей встрече.

— Я видел в его разуме только участки тьмы, тишины.

— Никто не способен действовать, не сохранив необходимых для действий данных.

— Нужные ему данные были сохранены другими.

— Его контакты должны были остаться в его памяти.

— Я не увидел их. Их не было.

— Ему был открыт прямой проход через объекты, закрытые для него, — его привели и увели высшие офицеры, имеющие прямой доступ к объектам, защищенным высшим контролем.

— Отчетная память моих офицеров, моих объектов не дает никаких данных о Ярове, Тишинский.

— Высшие офицеры способны править отчетную память.

— Их разум чист. Чисты не только их отчеты, но и их фоны. Это видно при тщательном досмотре.

— Дайте мне разрешение открыть жесткую память высших офицеров.

— Нет, Тишинский, я не нарушу запреты, держащие мой порядок.

— Вы способны читать жесткую память, Снегов. Вы прочтете.

— Я единственный. Я один способен держать эти силы под контролем.

— Тогда всмотритесь в разум ваших офицеров.

— Я открываю память только мертвых или умирающих. Только тех, кто казнен мной или ждет казни. Я не позволил Ярову уничтожить меня, только стремясь сохранить систему, порядок под моей властью. Порядок огражден от Хаоса законами, запретами. Порядок всегда ограничен, Тишинский. Я не буду разрушать этих преград. Мое уничтожение равно уничтожению системы, разрушение системы равно моему разрушению. Я должен действовать только в пределах ограничений, ограждающих Порядок от Хаоса. Я есть Порядок, Тишинский.