Истории замка Айюэбао - [4]

До возвращения председателя Чюньюя она думала о госте. Наверняка он важная шишка — об этом говорила его властная и наглая манера общения. Он без малейшего стеснения прямо при хозяине замка подозвал её к себе; его речи и движения, а также бросаемые им взгляды практически без обиняков говорили о его грубости. У неё от напряжения заболела шея, а подбородок запылал жаром. Ей не впервой было испытывать подобное унижение, но сейчас, когда всё произошло на глазах у Чуньюй Баоцэ, это чувство было совершенно невыносимым. Она переживала за него и в то же время испытывала досаду с нотками сожаления. Она понятия не имела, как дальше будут развиваться события, потому что тот важный гость потом вполне мог выместить свой гнев на председателе Чуньюе и даже нанести ущерб замку.

Когда уже смеркалось, Застёжка доложила: вернулся председатель совета директоров, сегодня будет ужинать дома. Малая столовая была самым приятным местом в замке, там всегда царила спокойная и тёплая атмосфера, и, не считая стенографистки, приносившей блюда в коробе для еды, большую часть времени председатель совета директоров находился здесь один. В это время только Куколка могла свободно входить в зал, стоять рядом и наблюдать, как хозяин тщательно пережёвывает пищу, а если тот был в хорошем настроении, он даже приглашал её к столу. Обычно это было самое спокойное и радостное время дня в жизни вечно занятого хозяина замка. Пощипывая белоснежную салфетку, он что-нибудь рассказывал, время от времени отпуская остроты. После нескольких бокалов красного вина он становился многословнее, и тогда молоденькая стенографистка, отложив в сторону все дела, записывала за ним. Обычно в замке работали две стенографистки: одна по прозвищу Писунья, вторая — Жучок. На обеих была возложена, пожалуй, самая важная миссия: в любом месте и в любое время записывать всё-всё слова хозяина, будь то импровизированные монологи, торжественные речи или приказы. За все эти годы из-под их пера вышло бессчётное множество разнообразных записей, среди которых были шутки и остроты, пламенные речи на корпоративных собраниях и даже случайные пьяные разговоры во сне. Все записи приводились в порядок и редактировались, а затем передавались в секретариат корпорации специальным людям.

Едва переступив порог малой столовой, Куколка поняла, что пришла не вовремя: её шеф пытался захватить палочками кусочек спаржи, но после трёх неудачных попыток сердито отбросил палочки и руками сунул спаржу себе в рот. Затем он так же сердито вытер руки салфеткой и принялся пережёвывать пищу интенсивнее, чем обычно. Куколка тихонько вздохнула и на цыпочках прошла в зал.

— Садись, — сказал хозяин, задержав взгляд на её губах и вздёрнутом носике.

Она чувствовала, что вчера утром своим внезапным появлением обидела его, и не знала, как выразить охватившее её чувство стыда. В душе она понимала, что поступила так под воздействием какого-то странного импульса, который невозможно описать словами. Единственное, что она могла сказать наверняка, — это то, что празднование сорокалетия лишило её рассудительности. Она подала шефу пригласительное письмо, предварительно развернув его, чтобы не вынуждать его притрагиваться к грязному конверту.

— Я не знаю, как поступить. Клоун какой-то, — сказала она.

Хозяин вёл себя ещё осторожнее, чем она ожидала. Не проронив ни слова, он пробежал глазами письмо, а затем ответил:

— Я не принимаю у себя дома клоунов. Нечего обвинять его.

— Я осознаю свою ошибку. Но… Я понимаю, что не должна винить этого человека.

Хозяин, потирая руки, нахмурился.

— Так что же мне делать? — пролепетала она.

— Какие у тебя идеи? — громко ответил он вопросом на вопрос. — Я хочу послушать.

Она ответила без колебаний:

— Проигнорировать, конечно.

Хозяин медленно покачал головой:

— Это невежливо.

Она словно услышала обращённые к ней мысли шефа: ты сама эту кашу заварила, сама и расхлёбывай. На глаза у неё навернулись слёзы:

— Я… Я придумаю, как ему осторожно отказать, дать ему понять, что это невозможно…

Его губы застыли в холодной усмешке. Взяв в руку палочки, он подцепил ими кусочек спаржи.

— Этот своего не упустит. Стоит тебе только войти в его дверь.

Она чуть не подпрыгнула:

— Что? Это ещё почему?

— Потому что эти люди все до единого — настоящие звери.

3

Впоследствии, вспоминая о тех событиях, Куколка понимала, что сравнение со зверем было отнюдь не преувеличением и не проявлением желания хозяина её запугать. Хотя в тот момент она испытала отчаяние и страх, но очень быстро взяла себя в руки. Ужин длился недолго, хозяин не был словоохотлив, поэтому стенографистка не появлялась, пока не настало время убирать со стола. Шеф вышел из столовой и повернул направо, к небольшому пруду. Через стеклянную крышу в воде отражались звёзды. Хозяин часто здесь задерживался, поглаживал копошившихся у самых его ног японских пятнистых карпов, подставлял им тыльные стороны ладоней, и карпы с хлюпаньем тыкались в них ртами. Но на этот раз он не притормозил у пруда, а зашагал прямиком к лифту. Куколка нажала на кнопку и сопроводила шефа на второй этаж, поддерживая под руку. Войдя в спальню, она сразу же учуяла в спёртом воздухе какой-то резкий запах, как от старого быка. Она поняла, что это он по неряшливости не прибрал своё нижнее бельё, и оно теперь наверняка где-то валяется, сбившись в кучу. Она не ошиблась: бельё громоздилось в плетёной корзине с шёлковой подкладкой. Она ловко сунула его в пакет, чтобы потом, уходя, вынести за дверь. Затем Куколка уложила хозяина на диван, а сама наспех застелила постель атласным одеялом с узором в виде драконов и фениксов, после чего помогла шефу дойти до кровати, сняла с него тяжеленые ботинки и, поддерживая ему шею, стащила с него верхнюю одежду, укрыла одеялом и пошла на выход. Когда она уже собиралась выйти, в голове снова мелькнула мысль: председатель совета директоров действительно попал в какую-то неприятность.