Истории замка Айюэбао - [24]

Это больше походило на шутку, и от волнения она не могла вымолвить ни слова.

— Не волнуйтесь, я это делаю исключительно от души, мне ничего не нужно взамен, и вы ничем не рискуете.

Она сама не заметила, как положила руки себе на грудь. Потом всякий раз, вспоминая об этом, она заливалась краской стыда и сама не могла объяснить, что побудило её сделать столь непристойный жест.

Однако, не желая упускать шанс, она выпалила:

— Я не верю, что вы не поставите никаких условий.

Он кивнул, и его серьёзный взгляд просочился между её пальцами, стискивавшими грудь:

— Всё только ради того, чтобы я мог время от времени заглядывать сюда и сидеть здесь.

Время показало, что он не врал. Он инвестировал в магазин солидную сумму, а сам с тех пор не показывался. Она часто разглядывала оставленную им визитку из твёрдого картона, по размеру значительно уступавшую стандартным визиткам, и чувствовала, что имеет дело с мужчиной загадочным и высокомерным, упрямым и преисполненным чувства собственного достоинства. Может, он слишком занят, а может, ему нужно более настойчивое приглашение.

«Бог троицу любит, если опять ошибусь в мужчине, то, наверное, так и умру в одиночестве», — написала она в своём дневнике глубокой ночью, днём же несколько раз хваталась за телефон. Однако набрать его номер так и не решилась: каждый раз занесённая над клавиатурой телефона рука начинала дрожать. Когда настали очередные сумерки, она наконец не выдержала.

— Ага, ну конечно же, я, — ответил его голос в трубке. — Да, давненько не заезжал.

В этот вечер они договорились вместе поужинать, и было решено, что она собственноручно приготовит угощение. Меню было незамысловатым: спринг-роллы со спаржей, жаренный в кипящем масле чёрный амур, грибной суп и жареный рис с яйцом, а в завершение ужина — десерт. Она частенько вот так баловала себя по выходным, обязательно сопровождая трапезу бутылкой превосходного красного вина. Эта привычка осталась ещё со времён совместного проживания с Хромым. К её удивлению, Чуньюй Баоцэ, который ел с аппетитом и, похоже, остался доволен угощением, вино едва пригубил. За ужином он был немногословен, тщательно пережёвывал пищу и аккуратно вытирал губы салфеткой, чем поразительно напоминал её бывшего мужа. Поскольку они ели молча, атмосфера стала душной и вязкой, и казалось, что комната набита порохом. Она словно заново переживала тот вечер, то, что случилось много лет назад, и девичье сердце затрепетало в груди. Сидя напротив него, она ждала, когда кто-нибудь из них предпримет первый шаг. В комнате горело лишь слабое освещение над столом. Она вышла из-за стола, встала у окна и стала вглядываться в ночной пейзаж. Он подошёл и положил руки ей на плечи. Дотронувшись до его рук, она почувствовала, что они холодные, как ледышки. Значит, он испытывал в этот момент крайнее волнение. Это добавило ей смелости и уверенности: она быстро развернулась и обняла его, слегка приподняв левое колено и, похоже, задев его. Лёгкий стон. Их двоих обнимала сгустившаяся в этой части комнаты темнота.

— У меня это впервые за много лет, — сказала она.

Ничего не ответив, он зажёг все имеющиеся в комнате осветительные приборы. Залившие помещение лучи света вызвали в ней нестерпимое чувство стыда, а в нём — растерянность, и он не сразу осмелился к ней приблизиться.

— Ты неотразима, — раздался у её плеча хриплый голос.

— Вы тоже, — ответила она.

Какое-то время ничего не происходило, она запустила пальцы в его вьющиеся волосы и прошептала:

— Господин, может, скажете мне, почему?

Этот вопрос отрезвил его; он отстранился, поправил на себе костюм и ответил:

— Всё очень просто: ты мне нужна.

Услышав такое заявление, она на мгновение застыла. Потрясающее прямодушие, поистине достойное человека, занятого ежедневно множеством важных дел, — таким людям самим небом дано вершить великие дела, им некогда заниматься словоблудием. Её с головой поглотило непреодолимое чувство покорности. С большим трудом она поборола в себе желание спросить: а что ещё вам нужно? Только теперь она убедилась, что всё это время ждала конкретного человека, который покорит её и, возможно, увезёт далеко отсюда. И вот он пришёл в её жизнь, ему ещё нет шестидесяти, у него крепкие руки и мощные ноги, он обладает страстным темпераментом, и в нём нет ни капли вульгарности. Последнее было особенно важно, а для неё это было что-то новое: в его серьёзном, решительном взгляде она видела чистоту. Не испорченный, не развратный, сохранивший чистоту души, несмотря на возраст. Она считала, что это единственный надёжный критерий для определения благовоспитанности мужчины. Когда глядишь в такие глаза, отпадает надобность гадать, насколько длинна и насыщенна была сексуальная жизнь их обладателя, потому что всё это теряет важность. Она мысленно сравнивала его с Хромым и Тощим: он был намного старше и опытнее их, и она почувствовала некоторое сожаление. Иногда ей казалось, что она — потрёпанный странник в открытом море. Однажды в импульсивном порыве она чуть было не рассказала ему о своих прошлых отношениях, о том насыщенном времени, о котором не расскажешь в двух словах, о тех днях, когда радость тесно переплеталась с болью. «Они иногда вели себя как ослы, а иногда — как собачонки», — такое сравнение вертелось у неё в голове.