Истории замка Айюэбао - [123]

Румянец с ушей У Шаюаня к этому моменту полностью пропал, а сам он стал намного спокойнее. Он сказал, обращаясь к Оу Толань и одновременно к Чуньюй Баоцэ:

— Я внимательно прочту. Ого-го, тут так много, что мне надолго хватит. К сожалению, последнее время дел невпроворот… Чёрт подери, последнее время, ах! Но я прочту!

Оу Толань улыбнулась — возможно, невзначай вылетевшему у него ругательству. Чуньюй Баоцэ заметил, что теперь она бросала на него сочувственные взгляды. Он не мог ошибиться: эта женщина влюбилась в тощего деревенского очкарика, тут не могло быть сомнений. Наблюдая за этим «интеллигентишкой» вблизи, Чуньюй Баоцэ вновь был сбит с толку: самое заурядное лицо, впалая грудь, короткие волосы, очки со сломанной дужкой… В этом типе не было ничего сверхпривлекательного, и даже напротив, выглядел он абсолютно заурядно. Единственное, что выделяло его на фоне большинства, — это его пристрастие к чтению, упрямство, ах да, и близость к народу. Этот человек работал на благо деревни не покладая рук и так сплотился с Цзитаньцзяо, что местные решительно и бесповоротно следуют за ним и полагаются на него. В таких условиях он волен делать всё, что ему заблагорассудится, сопротивляться всему и до последнего отстаивать своё мнение. Чуньюй Баоцэ вздохнул.

У Шаюань и Оу Толань переглянулись. Оу Толань сказала:

— А, время-то уже позднее, пора бы поужинать. Приглашаю вас двоих в ресторанчик на восточной окраине.

— Не возражаю, — откликнулся У Шаюань.

Чуньюй Баоцэ замахал руками:

— Это я должен вас угощать. Мне неудобно заставлять вас тратиться.

У Шаюань склонил голову на бок и обратился к Оу Толань:

— Позвольте господину председателю нас угостить, он у нас толстосум.

Но фольклористка настаивала на своём приглашении. Чуньюй Баоцэ после некоторых колебаний выдвинул встречное условие: раз так, то у него будет скромная просьба — в удобное для них время он ждёт их к себе в гости. Не дожидаясь ответа Оу Толань, У Шаньюань отверг предложение:

— Нам будет лучше туда не ездить.

Чуньюй Баоцэ серьёзно пояснил:

— Это приглашение не от корпорации, а от меня лично. Если вы относитесь ко мне как к другу, то не обижайте меня.

У Шаюань озадаченно взглянул на Оу Толань. В конце концов он сам ответил:

— Ну тогда ладно, договорились.

Глава 14 Осень в Цзитаньцзяо

1

Старик с пурпурным сосудом для снадобий в руках вновь объявился в Восточном зале, побродил немного и ушёл. Застёжка столкнулась в коридоре с шедшей ей навстречу Куколкой, и они обменялись беспокойными взглядами. С приближением осенней прохлады всех охватывало беспокойство. Обитатели замка, загибая пальцы, подсчитывали дни с начала осени и лелеяли надежду, что в этот раз она пройдёт спокойно. Жучок и Писунья не издавали ни звука; в их глазах застыл один вопрос: «Ну уж этой осенью ничего страшного не произойдёт?» Ближе всех к ответу был, наверное, старик-лекарь, а после него — Куколка. Некоторые судачили, будто Куколку специально пригласили в замок Айюэбао, чтобы она, следуя указаниям старика-врача, заменила Комиссара, однако, ко всеобщему огорчению, все старания пошли прахом, и натиск этого недуга сдержать не удалось.

Тот вечерний банкет останется в памяти обитателей замка как особенный день. Гостей было всего двое: мужчина и женщина, которым, хотя это были не высокопоставленные лица и не родовитая знать, был оказан небывало почтительный приём. Практически никто не помнил, чтобы за последние годы Восточный зал так активно использовался: камин здесь простаивал без дела по меньшей мере лет пять, не считая единственного раза, когда его разожгли во время банкета по случаю праздника Середины осени. Зола из него была начисто выметена. После отъезда гостей резко похолодало, все лиственные деревья сбросили свой покров, зелёными остались лишь невозмутимые хвойные. Запах, исходивший из пурпурного сосуда с лекарством, ощущался в каждом закоулке замка, в устланном соломой стойле чихала Цветочная Госпожа, а по главному залу разливалась какая-то смесь запахов, вселяющих тревогу. Все обитатели замка с раннего утра уже были на своих местах, и каждый маскировал свою растерянность сдержанным выражением лица. Куколка спустилась на лифте с третьего этажа, хлопая подозрительно длинными ресницами; лицо её сияло свежестью.

— Уже столько дней кувшин с лекарством носят туда-сюда, — прошептала Застёжка, обращаясь к Жучку и Писунье ободряющим тоном.

Тот банкет словно разделил осень глубоким надрезом на до и после: до — нервное напряжение от спешки и хаоса, после — внезапно наступившие спокойствие и тишина. Хозяин всё-таки уже не молод; утомлённый бесконечными хлопотами и хитросплетениями эмоций, он беспробудно проспал три дня кряду. По ночам не происходило ничего необычного.

— Спит крепко, дыхание ровное, как у юноши, — доложил Куколке старый доктор в ответ на её расспросы.

Чуньюй Баоцэ проспал беспробудным сном трое суток, а на четвёртый день в девять утра спустился в прекрасном расположении духа, поприветствовал каждого и пошёл на завтрак. В столовой он так и сыпал остротами в адрес подчинённых Подтяжкина.

После завтрака он надолго собрался в библиотеку и позвал с собой Куколку. Это напомнило ей тот день, когда она впервые встретилась с ним в книжном магазине: они сидели каждый в своём углу, вкушая радость чтения и пожиная богатый урожай любви. Окружавшие их бесчисленные литературные сочинения создавали особую атмосферу, в которой каждое слово и каждое движение глубоко западали в душу; даже пребывая в молчании, эти двое словно вели безмолвный диалог. Казалось, всё было совсем недавно и те дни всё ещё где-то рядом.